Святой Флудлеир

1) Кут Литкарви.
2) Человек.
3) Партизан.
4) Сила=6+4=10
Выносливость=6+1=7
Удача=5+6+6+2-5=14
Интеллект=3
Перекидываю по баллу с силы и удачи на интеллект и ещё один балл с удачи на выносливость.
Кулинарное откровение: +1 к интеллекту.
Итого: сила 9, выносливость 9, удача 12, интеллект 6, защита 1 +2 от физического урона.
5) Начальное оружие - рордийский катовант, трость с лезвиями (атака 2, одноручный, мастера обращения с ним (к числу которых персонаж пока не относится) могут носить по одному в каждой руке).
Суперприём - Обезоруживание (работает на 3/3, при срабатывании выбранный противник получает нормальные повреждения и пропускает следующий ход).
6) Портрет
[реклама вместо картинки]
7) История.
Кут Литкарви никогда не знал своего отца. В день рождения сына отец Кута вместе с тысячами других рордийцев пересёк границу Просвещённого Полуострова, положив начало Великой Войне. Пока в далёких южных землях их родители расширяли границы Рордии, сражались и погибали, Кут со сверстниками в школах-интернатах изучали значительно отредактированную чиновниками Директората историю векового притеснения великой рордийской нации алчными соседями с юга. Закончить образование им так и не удалось: когда дела на войне пошли неважно, все школы были распущены, а дети отправлены на рудники или в кузнечные мастерские. Кут воспринял предоставившуюся возможность приложить руку к делу победы с гордостью.
Отчаянные меры не помогли истощённой годами войны Рордии упрочить своё положение на фронтах. Считается, что именно сложившаяся патовая ситуация вынудила великого рордийского генерала Вено Варспута отдать чудовищный приказ вырезать всё население Лонгхардлинга для деморализации противника. Но это решение стало для него роковой ошибкой: пока рордийские солдаты жгли город, их внезапно атаковали тайно пробравшиеся с флангов отборные силы каберрской кавалерии. После кровавой битвы, позже названной Лонгхардлингской мясорубкой, выжить удалось лишь немногим каберрским воинам, которые и поведали миру о случившейся трагедии. Перегруппировавшись, каберрцы закрепили свою неожиданную победу контрнаступлением, в результате которого рордийцы были отброшены на собственную территорию.
В отчаянной попытке переломить ход войны Директорат сформировал из детей и подростков боевые фаланги, частью одной из которых стал Кут Литкарви. Его отряд мужественно оборонял один город за другим, но что могли дети и инвалиды против набравшей обороты каберрской военной машины? Тем не менее, Кут с товарищами не бросали оружия, пока не рухнули стены Сорьяпунса, столицы Рордии. После непродолжительных боёв с городской стражей дворец Директората был взят штурмом, а его члены арестованы. Бежать удалось только тому, кто больше всех заслуживал гильотины, Национальному Директору Ринруту.
После падения Директората в Рордии начались новые, мрачные времена. В стране, никогда не знавшей монархии и феодализма, была насильно установлена династия Цупеллингов. Первым королём в ней стал Кевин I, альтернативно одарённый брат каберрского герцога Отто. Новый монарх начал своё правление с того, что переселил в Рордию всех своих кузенов, тётушек, шуринов, кучеров и шапочных знакомых, щедро одаривая их владениями и крестьянами - ведь каберрцы ввели в оккупированной стране крепостное право. Некогда монолитная как череп Кевина I Рордия развалилась на множество полунищих мелких княжеств. В стране установился хаос, и даже погромы, которые при прежней власти начинались ровно без пяти девять, теперь собирались стихийно и нередко по ошибке нападали друг на друга вместо ростовщиков и иностранцев.
Кут с трудом держал в себе гнев на каберрцев, превративших его любимую страну в посмешище. Единственным, что заставляло юношу сжать кулаки и смириться с произволом судьбы, была его мать. Киома Литкарви рано постарела из-за связанных с войной переживаний, всё время тяжело болела и не могла даже подняться с кресла-качалки. Поскольку её муж погиб в Лонгхардлингской мясорубке, единственным добытчиком в семье остался Кут. Чтобы хоть как-то обеспечить семью, юноше приходилось работать с первых петухов до поздней ночи, причём работать на каберрцев - других работодателей в Сорьяпунсе не осталось.
Но Кут умудрялся тяжкими усилиями держаться на плаву, до тех пор, пока к ним в дом без приглашения не вломился разящий прокисшим пивом каберрец и не попросил законных хозяев вон. И без того изрядно раздосадованный отсутствием в купленном сегодня хлебе богатых белками червей, юноша без лишних разговоров пинком выставил нахала вон. Это была большая ошибка: пропахший пивом каберрец оказался кузеном свёкра повара внука троюродного дяди тёзки шурина Кевина I. Вечером того же дня королевские гвардейцы вышвырнули Кута на улицу, а его больную мать забрали в лепрозорий.
Всем, что осталось у юноши, были сундук со старыми вещами и жгучая ненависть к каберрцам. Найдя на дне сундука свою военную форму, Кут решил собрать свой старый отряд и развязать против оккупантов вооружённую борьбу. Судьба немало потрепала старых боевых товарищей: один из них стал бандитским вожаком, другой - карточным шулером, третий спился, четвёртый вообще сошёл с ума. Но Куту не из кого было выбирать, и вскоре вся его старая фаланга за вычетом убитых была в сборе. Вместе с товарищами Кут бежал в наполнявшие страну секвойядендроновые леса леса, где их отряд присоединился ко множеству орудовавших там банд партизанов-"подснежников".
Несколько лет отряд Кута наводил ужас на прихвостней Цупеллингов, атаковал гарнизоны, захватывал заложников и грабил караваны. Королевский двор терпел от партизан огромный ущерб, но некомпетентный король Кевин не в силах был разобраться с ними. А стоящей за ними реальной силе, герцогу Отто, была выгодна слабая Рордия, стоящая на пороге гражданской войны. Запугав своих соседей перспективами возрождения Рордии и новой великой войны, герцог в обмен на поддержании в стране разрухи принял роль негласного лидера и мирового жандарма. Пламенными речами он убедил все окрестные королевства сократить свои армии, уповая на то, что их свободе ничего не угрожает под защитой Каберры.
Тем не менее, вскоре герцогу захотелось взять эти неосторожно брошенные слова назад. Когда на побережьях Моргейма, Фландии и Омнемира высадились таинственные вулпы, грозные захватчики с кожей цвета белого вина. 0ни использовали невиданную доселе магию и технику, не говорили ни на одном из известных языков и методично сокрушали любое сопротивление на своём пути. Всех пленных людей и гномов вулпы сажали на свои огромные каменные корабли и увозили в неизвестном направлении. Все ждали, что Каберра спасёт их как и в прошлый раз, и герцог Отто всячески поддерживал эту веру, одновременно размышляя над планом контратаки.
Пока же ему срочно требовалось сдержать натиск захватчиков любой ценой. Рисковать собственными войсками герцог не хотел, а короли других стран просто не могли предоставить ему достаточно солдат. Тогда Отто обратил внимание на партизанские отряды лесов Рордии и решил использовать их в собственных целях. Регулярные части каберрской армии вошли в Рордию и менее чем за месяц вычистили из лесов плохо организованных партизан. Но вместо того, чтобы предать борцов за свободу суду, каберрцы сформировали из них штрафные батальоны и отправили навстречу сильно превосходящим силам вулпов. В одном из таких батальонов и оказался Кут...
8) Инвентарь.
Правая рука: катовант (атака 2).
Левая рука: набор отмычек за отворотом манжета.
Ноги: поножи из каменного дерева (защита 1), кожаные сапоги со стальными набойками на носах для удобного скалолазания и ходьбы по голому льду.
Торс: герцогский костюм со следами отвалившегося крахмала
Руки: очень тёплые рукавицы (+1 огненного урона к любому оружию, можно готовить пищу)
Голова:
Пояс: клёпаный кожаный пояс.
Шея:
Рюказак: ещё более потрёпанная рордийская военная форма времён великой войны, шапка и наушники из шерсти сиреневого моргеймского яка (защита от холода 2), сушёное мясо мамонта, два зелья исцеления, баночка дезинфицирующей мази, компас, Острога Рыбака (урон 5, штраф -2 к атаке), ключ от "Гигантика", усыпляющие дротики, универсальный переводчик Оракула.
предыдущая часть

- А что если так: тебе известно, кто твои биологические родители? - склонив голову набок, насколько позволяли впившиеся в шею ремни, задал свой вопрос отпрыск Дейва.
У внимательного наблюдателя могло бы закономерно сложиться мнение, что лже-библиотекарь осведомлён о прошлом Плюмкена куда больше самого гнома.
- Крагго задаёт свои вопросы не просто так, а ведёт к чему-то важному! - мог бы в прозрении крикнуть наблюдатель, хлопнув себя протезированной ладонью по хоботу (мы вынуждены допустить бесчисленное множество вероятностей, касающихся внешнего вида наблюдателя).
В действительности Плюмкен и сам мог бы прийти к подобному выводу, но, увы, гном был слишком захвачен яростью и желанием прикончить потомка своего мучителя - Дейва. Его гнев лишь распалило упоминание о родителях, которых он и впрямь никогда не знал: гном рос сиротой среди миллионов беженцев из Автогномии, а юность провёл на улицах Сорьяпунса, сбежав из ближайшей резервации. Упоминание о родителях всегда бесило Плюмкена, почти так же, как оскорбления в адрес бирюзового цвета.
- Мне известно, что мои родители - гномы, давшие мне рождение! - с вызовом выкрикнул полуправду коротышка.
Девочка в костюме лисички нерешительно мяла в руках свой хвостик.
- Ещ-щ-щё ч-чаю, Крис? - Гладиолус начал вконец утрачивать связь с реальностью, речь его становилась всё более сбивчивой, а из динамиков полился статический шум. - К-крис, г-где же ты, до-р-р-рогой, поч-чему ты не пьёшь свой ча-чай? Он с-сов-сем ост-тыл. П-подать к чаю ещё этих мягк-ких к-канодских п-п-подопытных?
- Ладно, мой черёд. Сейчас ты мне всё выложишь, фраер. - Плюмкен успешно перегрыз пару ремней и сумел высвободить руку, которой теперь активно жестикулировал, демонстрируя свои богатые знания в области неприличных знаков. - Ты и про сейф ван де Скйиленгена мне набрехал, да?
- Да, всё так. - не таясь кивнул маг с равнодушным видом.
От ушата чистой правда девочка залилась слезами и принялась в истерике биться о стены капсулы. В этот момент Плюмкена настигло осознание того, что он спустил свой вопрос впустую и горе от разбитых надежд: гном до последнего момента питал иллюзии, что Крагго лгал во всём, кроме рассказа про сокровища дварфа.
- Да как у тебя поганый язык повернулся наврать мне про сейф? Такими вещами не шутят! - гном действительно был поражён кощунством библиотекаря.
- Элементарно: личностный анализ показал, что именно стремление к незаконному обогащению является слабым местом твоей психики. - просветил гнома Дейв.
- Ах так? Так знай, козлище: я и у твоей психики найду слабое место, а потом загоню в него зубочистку так глубоко, как не бурят даже дварфы! - рявкнул гном.
- Оп-пять раб-бота, Дейв, д-дорогой? М-монсеньор в-ван де Скйил-ленген слиш-ш-шком заг-гружает тебя, мой п-пончик. П-посылает теб-бя на Вум-м-мердамскую мельницу со с-специальным зад-данием? Б-будь остор-р-рожен, любимый! - доносилось из динамиков бормотание искусственного интеллекта.
- Ещё один полуправдивый ответ и мозги нашего электронного друга вконец испекутся. - с удовлетворением констатировал Крагго. - Так вот. Теперь ты понимаешь, почему именно тебе, заурядному, казалось бы, гному-бродяге досталась честь участия в экспериментах столь выдающихся умов, как профессор Ужгут и Дейв, м?
На самом деле Плюмкен не имел об этом ни малейшего понятия, так как никогда не был силён аналитическими способностями. Голова гнома была занята лишь мыслями о мщении - он искренне надеялся, что Дейв перевернётся в гробу не один раз, когда Плюмкен доберётся до его потомка. Глаза гнома наливались кровью, но сыворотка всё же взяла своё и очередная порция полуправды сама собой сорвалась с его уст:
- Конечно! Из-за моих личностных качеств! - произнёс Плюмкен роковые слова.
Стоило девочке-лисичке красноречиво пожать плечиками, как камера испытания сотряслась, заморгало освещение.
- К-кр%с, мOй пир-рожоч~к, скор] мы-ы-ы внов* буд-дем вмест$! - на фоне оглушительного шипения из динамиков доносились последние слова Гладиолуса, вперемежку с печатными символами, которые неизвестно как умудрялся произносить ИИ. - Я и-ид^ к т-тебе, люб-б№вь моя!
На этих прощальных словах из строя вышли важнейшие узлы искусственного интеллекта. На заднем плане красочно взрывались манипуляторы, подобно снегу падали дымящиеся осколки машинерии, ревела сирена, воспламенилась от короткого замыкания камера с девочкой-лисичкой и тому подобные вещи. Плюмкен почувствовал, что удушающая хватка ремней ослабела, усилием мышц сбросил их, сделал из кресла тройное сальто-мортале, ловко пробежался по стене, подхватив руками, зубами и подмышками несколько выроненных взорвавшимися манипуляторами ржавых ножей и с выражением непревзойдённой крутизны на лице спрыгнул в центр комнаты.
- Фыфаш я нафынкую фефя ф рагу, фъем, фыблюю и фнова фъем! - процедил угрозу гном с зажатой в зубах парой ржавых ножей.
Плюмкен, как подобает в подобных ситуациях, надвигался на спокойно сидящего в кресле Крагго замедленными движениями. Под ногами у него весело сновала горящая девочка-лисичка, не испытывающая боли и, как и все дети во вселенной с рейтингом PG, совершенно бессмертная.
- По моим расчётам сыворотка полуправды всё ещё оказывает на тебя действие. Это так? - беззаботно спросил предательский маг.
- Я ффё еффё мофу нафодится под фефё фействием. - прошамкал. вопреки собственной воле гном, порезав губы о ржавый нож, что могло бы грозить коротышке столбняком, если бы гномиум, как известно, не давал полного иммунитета от этой болезни.
- Тогда скажи-ка: где ты зарыл свой горшок с золотом? - улыбнулся библиотекарь, неторопливо освобождаясь от ремней.
Плюмкен застыл как вкопанный. Ножи градом посыпались у него из рук. На самом деле Плюмкен никогда не зарывал горшков с золотом - этот варварский обычай дальние предки гномов практиковали много веков назад. Но мозг коротышки всё ещё находился под воздействием сыворотки полуправды, в то время как Плюмкен никогда, ни при каких обстоятельствах не мог бы выложить даже половину правды о том, где он зарыл хотя бы и несуществующий горшок с золотом. Пот градом покатился с гнома. Собрав всю волю в кулак (ведь именно в кулаке располагаются у гномов нервные центры воли), Плюмкен прикусил до крови язык, лишь бы не проронить ни слова полуправды о мифическом горшке. Что привело к стремительному повышению давления и, как следствие, нейрокардиогенному обмороку. Без чувств, гном распластался на полу.
Насвистывая арию Ололоэнгрина из одноимённой оперы шуршурбского композитора Вангера, Дейв-младший поднялся из кресла, прихватив с собой пару ремней. Одним концом он обвязал ремни вокруг ладони правой руки, а другим обмотал конечности Плюмкена, подобно опытному кукловоду. Гном так и не приходил в сознание. Через минуту в искрящий, но работающий лифт к пульту управления дамбой вошли Крагго и обвязанный ремнями гном, напоминающий сатанинскую марионетку.

- Что значит имя? Мандат мандатом пахнет, Мандатом назови его иль нет! - декламировал вступление к своей белой поэме-эпосу спикер.
От восхищения поэзией слизень-детектив застыл, запрокинул за фуражку пару щупалец и стонал в экстазе. Или же он просто задремал и храпел. С каждой строкой поэмы в Куте вскипало возмущение. Неужели, думал юноша, по всему свету тираны-самодуры, прикрываясь мнимой легитимностью, терзают свои народы ужасающей поэзией? Аллюзии с Кевином I были слишком сильны, чтобы рордиец мог и дальше молчать. Кут понял, что если сейчас же не прервёт пачкуна-спикера, то просто взорвётся.
+

Это тестовый вариант нового, правоверного дизайна. Аминь, братья!