Франтишек Кот Тромбонист Сила - 6; Выносливость - 7; Удача - 13; Интеллект - 6. Спецприём - обезоруживание 3/3. Нютрал-гуд. Голова: шляпа. Правая рука: тромбон (атака=1, звуковой урон) Левая рука: когти (атака=1, режущий) Туловище: помятый костюм, свитер. В карманах - двести Чехословацких крон, спички, сигареты, документы, пропуска в район Гжебегов и Младоклёцкинский район. Пояс: - Ноги: - (как известно, коты штанов не носят)
Франтишек нечасто вспоминал своё прошлое - да и нечего особо было вспоминать. Родился в 1905-ом году на улице Рыбномоста, что в районе Гжебегов в Праге, в семье еле сводящего концы с концами кота-учителя музыки. Впрочем, нечто подобное вам о своём происхождении наверняка расскажут восемь из десяти жителей Праги. Да и то только потому, что третьему из опрошенных вы покажетесь немецким шпиком (и бесполезно уверять, будто вы никакой не немецкий шпик, а австрийский шпиц - прохожий раскраснеется, раскланяется и тотчас сбежит от вас), а девятый и вовсе окажется гжебегом. Отец Франтишека умер ещё в начале 20-х от чахотки - до сих пор в ушах Франтишека отдавалось эхо загробного чиха отца. Но, надо заметить, звучало оно не так уж и часто, ведь, как правило, главенствовали в ушах Франтишека, да и не только в них, джаз и блюз. Ну, по правде сказать, в конце 30-х годов слов "джаз" и "блюз" ещё не было, их позднее обозначил знаменитый первооткрыватель нескольких слов, музыкант и домохозяин Утюг-Джаз Пароварка де Блюз Термос. Но всё это не останавливало Франтишека, ведь вечерами в ресторанчике "У Пана Кнедлика" он играл именно джаз и блюз, кот знал это и без всяких названий. Франтишек точно не помнил, как научился играть на тромбоне, но, кажется, он умел это с младенчества. Или с того раза, когда застрял в водосточной трубе, лазая по крышам. Как бы то ни было - Франтишек играл на тромбоне, любил играть на тромбоне и зарабатывал себе и старушке-матери на молоко игрой на тромбоне. Пан Кнедлик был добродушным пожилым кнедликом, кажется, ресторан он унаследовал ещё от отца, тоже Кнедлика и так же кнедлика. Платил он Франтишеку и его товарищам по небольшому импровизированному оркестру не столько для получения дальнейшего дохода, сколько потому, что любил музыку. А ещё он любил своих посетителей. И щи со сметаной и белками. Пану Кнедлику хотелось, чтобы все три объекта его любви относились друг к другу с симпатией и до сей поры ему удавалось эту конструкцию взаимопривязанностей сохранять. А ещё у пана Кнедлика была дочь - Сусана, усатая девушка, помогавшая отцу с рестораном. Усы отпугивали от Сусаны молодых людей, но притягивали к ней котов, включая Франтишека, питавшего к ней платоническую любовь вот уже который год. Франтишек уважал пана Кнедлика и своих товарищей по оркестру, но другом он мог назвать лишь Янкеля, бухгалтера ресторана. Янкель был ещё довольно молодым щетинистым слизнем с тревожными глазами. С виду его можно было принять за желе, но на беду по паспорту он значился слизнем, печальный приговор по нынешним временам. Вообще-то Франтишек был флегматиком (и даже пару лет работал флегматиком на глебегской мыловарне), но за Янкеля он был готов стоять горой или, вернее, котом. Всего пару месяцев назад Чехословакия была оккупирована Третьим Рейхом, под предлогом защиты судецких гжебегов. Как бы то ни было, ныне прекрасная древняя Прага задыхалась от немецкого языка, казалось, со всех углов режущего сам воздух города тупым перочинным ножом. Танки, бронемашины и эти новейшие самоходные аквариумы со щуками уродовали исторические мостовые города. Когда-то по ним прохаживался легендарный король Ян Гусинаяпечень, автор Гжебегского Уложения теперь - ефрейтор Швайцен, автор фингала под глазом у пана Капусты. Перемещение по районам - по пропускам от немецкой администрации. Для прогулок по крышам Франтишеку и вовсе приходилось брать разрешение в администрации за день, где это видано! Повсюду хватали слизней и увозили за пределы города, говорят, чтобы морить их в соляных камерах. Да и простой люд не миновали погромы - кубическое сознание немца на могло вместить в себя многоугольник Праги, а потому кому-то приходилось менять форму. И это было не немецкое сознание. Единственные, кто не замечал грузного присутствия немцев, были, конечно же, гжебеги.
Франтишек вышел из дому. Он любил эти закатные часы, когда неторопливо шёл к ресторану пана Кнедлика. В воздухе пахло выпечкой из лавочки пана Сдобы и гжебегами, сновавшими туда-сюда. Никто не обращал внимание на Франтишека - лысеющий (сзади) кот, разменявший четвёртый десяток, держащего тромбон хвостом (от чего и пошло выражение "держать трубу хвостом") - что может быть обыденнее в этот час. Миновав немецкую заставу кот шёл по широким аллеям Новоклёцкинского района, занятого в основном всякого рода развлекательными заведениями, вроде ресторанов, кинотеатров и бань для гжебегов.
Отправлено: 17.05.09 15:50. Заголовок: - Почему-то я ниско..
- Почему-то я нисколько не сомневался, что ты назовёшь его Франтишеком! - Сказал счастливому коту-учителю музыки его двоюродный брат, пан Ржижица. Молодой отец горячо пожимал брату руку, заходясь чахоточным кашлем. Это были первые слова, которые тромбонист слышал в своей жизни. Они звучали перед котом каждый раз, когда он чувствовал приближение гибели. Вот и сейчас, когда к Франтишеку, чеканя шаг, приближались трое типов в немецкой военной форме, был как раз такой момент. - Оберхуфбешлаглермайстер Отто фон Штаркенрекендорф! - Отчеканил их главный, геометрически правильный верзила с симметричными чертами лица. - В имйа Третий Райха, претйавит Вы аусвайс тля топуск ф район Новоклоцински! Гибель ненадолго откладывалась. Франтишек пошарил в кармане помятого костюма и среди скрепок, мелких монеток и кнедликов нащупал помятую пачку пропусков. Заискивающе глядя в глаза немецкому офицеру, кот протянул ему ком бумаги. Немец, брезгливо сморщив, кажется, даже пуговицы, принял пропуск из рук Франтишека. Взяв у одного из своих помощников рулетку, офицер тщательно измерил пропуск в длину и в ширину, а затем вставил в глаз монокль и некоторое время пристально рассматривал мятую бумажку. - Это идйот нет! Механитшеских пофрешдений процент префишайт устанофленнуй Оберканцелярйей штандартизаций пропуско и немецко-перситских расговорнико штандарт по претфарительной оценке на десйат проценто. - Оттарабанив свою скороговорку, немец тщательно сложил аусвайс в четыре раза и пинцетом уложил в услужливо поданный помощником пакет. Франтишек нервно снял шляпу и начал мять её в руках. - И... Was soll ich tun, Herr Offizier? - Нет-нет-нет! Всйо кроме коферкат нашего великолепного йазыка! - Для пущего эффекта своих слов немец слегка двинул кота в глаз. Было немного больно, но с легендарным ефрейтером Швайценом не сравнить. - Зейтшас пройти Вы с нами. "Почему-то я нисколько не сомневался, что ты назовёшь его Франтишеком! - Сказал счастливому коту-учителю музыки его двоюродный брат, пан Ржижица..."
-Мы справим тебе настоящий костюм, Франтишек! - полная гордости за сына мурлыкала мама Франтишека - Такой, как был у твоего отца и у твоего дедушки. Как бы трудно ни было, Франтишек, порядочный кот всегда должен быть при справном костюме. - напутствовала мама, провожая молодого Франтишека в отелье.
Оберхуфбешлаглермайстер направился к переулку Варёнки и Жаренки', названного в честь легендарных лидеров кулинарно-освободительного движения в Чехословакии в 19м веке, а один из рядовых немцев, площадь которого Франтишек на глаз оценил в два квадратных метра, подтолкнул кота вслед за Штаркенрекендорфом. Франтишек вспотел от волнения. Мысленно, разумеется, ведь коты потеть не умеют. В конце переулка раньше находился музей восковых фигур. В нём были и восковые цилиндры и восковые треугольники и даже легендарный восковой ритбергер, выплавленный одним гжебегом. Ещё маленьким Франтишек любил посещать этот музей вместе с мамой, он до сих пор помнил запах свечных огарков, стоящий в здании. Однако, когда немцы заняли Прагу, они переплавили все фигуры в огромную скульптуру Фюрера, а в самом музее разместили оккупационную администрацию. Теперь новой высотной доминантой в Старой Праге служила чёлка Фюрера. Правда, в первую же неделю местные мыши, то ли из патриотических чувств, то ли от голода обглодали Фюреру щиколотки, но администрация приняла меры, объявив комендантский час для мышей. Пока кот и его конвоиры подходили к бывшему музею, площадь рядового немца, казалось, увеличилась до 2,25 квадратных метров, не в последнюю очередь благодаря поросёнку на палочке, которого задумчиво сосал рядовой. Его каска издавала надрывный скрежет, силясь справится с множащейся плотью немца.
- Heil Hitler! - рявкнули часовые у входа администрации так, что с карнизов посыпалась штукатурка и зазевавшиеся гжебеги. - Фаистену хайль! - ответствовал оберхуфбешлаглермайстер. Франтишека ввели в вестибюль, занятый несколькими десятками специалистов по обыску. Пиджак коту пришлось отдать специалисту по костюмам, а тромбон забрал лысеющий пожилой немец, глава отдела по досмотру музыкальных инструментов, и унёс его непосредственно к спецу по тромбонам. - Ты следофашь са мной, котт, - приказал Штаркенрекендорф - и смотфри без глупфостей ф присутсфии господьйина Меллера!
"Порядочный кот всегда должен быть при справном костюме. - повторяла мама Франтишека".
Через пару наскоро обклеенных серыми обоями коридоров и крутых лестничных пролётов Франтишек с конвоиром оказались перед внушительной дубовой дверью, которая отличалась от остальных отсутствием таблички с непроизносимой фамилией и ещё менее произносимой должностью. Морёная древесина блокировала практически все звуки, но всё же Франтишек смог разобрать доносившиеся из-за двери смутные отзвуки - и то, что он услышал, не прибавило ему оптимизма. Похоже, за дверью кого-то допрашивали с пристрастием с применением квадратно-гнездового унхайльфолльзаха. В воображении кота пот потёк с его лба ручейками. От этих фантазий тромбониста оторвала отвешенная немцем увесистая оплеуха. - Тшего штош, тнйа роштенйа Фюрера? Заходи, мах шнель! Заходить в жутковатую дверь Франтишеку совершенно не хотелось, но ещё меньше ему хотелось второй раз получить по ноющему уху. Трясущимися лапами кот повернул показавшуюся сделанной изо льда бронзовую дверную ручку, робко дёрнул дверную створку на себя и... - ...beruhmtester Trombonspieler Prags, Katzer Frantischek! - Последовавший за могучим басом конферансье шквал аплодисментов оглушил кота, и так уже ослеплённого хлынувшим из концертного зала ярким светом. Так бы он и остался стоять в дверном проёме, если бы не подтолкнувший его в зал лёгкий пинок оберхуфбешлаглермайстера. Последовавший удар плёткой по животу заставил кота согнуться в поклоне. Тромбонист довольно быстро сообразил, что если он немедленно не придёт в себя, то дрессировочные побои Штаркенрекендорфа придётся терпеть ещё долго. Поэтому кот заставил себя разлепить глаза и наспех поклонился зрителям ещё пару раз. А зрителей было много - заняты были все стулья в роскошно обставленном и ярко освещённом концертном зале. Присутствовали в основном мужчины в военной форме, отличавшиеся от оберхуфбешлаглермайстера разве что углом заточки носа или цветом бровей и женщины в вечерних платьях и совершенно невообразимых шляпах, в некоторых из которых кот не отказался бы жить. - Херр офицер, позвольте поинтересоваться, а что это такое? - Тихо спросил Франтишек Штаркенрекендорфа, устремив на него полный искреннего недоумения взгляд. - Унтерменш! Это ест концерт ф тшест сфадба гауляйтера херра Меллера. А ты штанеш на ней виступат, играт сфой тромбон. - А... А почему же вы просто не попросили меня выступить на свадьбе херра гауляйтера? - Я стшол нише своего доштоинства о тшом-либо унтерменша просит. Истинный арийц толшен ими помыкат. А тепер бери государственный тромбон и постарайса на херра Меллера кароший фпетшатлений произфести! Пресекая всякую возможность дальнейшего диалога, неизвестно как появившийся сбоку немец всучил Франтишеку в лапы сверкающий новёхонький тромбон с россыпью печатей, а на шею ему надел огромный алый галстук-бабочку со свастикой. Дышать стало тяжело, а ведь Франтишеку ещё надо было играть на тромбоне. Но после вечерних концертов в кабачке пана Кнедлика, когда в воздхе виснет пар от беличьего супа, задачка казалась коту элементарной. Слегка взвесив инструмент в правой руке, музыкант доведённым до автоматизма движением прильнул к нему губами и затянул протяжную унылую мелодию - то ли блюз, то ли джаз. Для Франтишека не было особой разницы, для остальных - тем более. Под аккомпанимент собственной музыки кот фантазировал, что сказал бы Янкель, окажись он сейчас здесь.
Отправлено: 18.05.09 10:05. Заголовок: - Франтишек, таки ес..
- Франтишек, таки если б я был умным слизнем, а не счетоводом, то, поверь мне, догадался бы родится немцем, чтоб мне в такой роскошной зале жить до старости и умереть! Но я таки неумный слизень, а потому в этой шикарной зале в окружении господ немцев мне скорее удастся только второй пункт программы. - наверняка Янкель сказал бы нечто подобное, подумал кот. Янкель никогда не терял присутствия духа и юмор, свойственный только слизням, и лишь глаза выдавали истинное настроение счетовода.
Франтишеку не требовалось концентрироваться на музыке, что он играет - она лилась произвольно, подобно мартовской верхолазной песне более молодых котов. По правде сказать, тромбонист вообще знал наизусть мало мелодий - несколько народных кошачьих, "Мазурку Подосиновика" - бывший гимн Чехословакии, охотничью песнь гжебегов, да "Вариации на Тему Гуляша" популярного композитора пана Кулайды. Именно поэтому Франтишек едва не подавился государственным тромбоном, когда один из немцев, судя по тройным черепам, двойным молниям и пятнадцатерным свастикам на погонах, подобермайореншвахтендюрер, поднялся и, провозгласив тост за вечную славу Рейха, Фюрера и гауляйтера, крикнул Франтишеку: - Und spiele den Marsch "Der Kräftige Gang der Schnurrbärte des Führers", der gestreifte dummkopf! - Господин подобермайореншвахтендюрер вйелит тшебе играй марш "Могутший Поступь Усоф Фюрера"! - пояснил из-за кулис голос Штаркенрекендорфа и что-то больно дёрнуло Франтишека за хвост. Сердце тромбониста ушло в пятки. Разумеется, мысленно, ведь у котов нет пяток. Франтишек слышал множество немецких маршей - их целыми днями играли репродукторы, но кот привык относится к ним так же, как относишься к строительному шуму - не обращать внимание, тем более что именно на шум стройки эти марши, изобилующие надрывными духовыми партиями и громоподобным стуком в барабаны, и были похожи больше всего.
Иногда в жизни бывают такие моменты, когда всякие раздумья бессильно опускают руки перед надвигающимися гусеницами рока и нужно просто кинуть кости, шагнуть вперёд, закрыв глаза, и предоставить свою судьбу фортуне. Коты хорошо знают это, а посему, с какой бы высоты они не падали, всегда приземляются на все четыре лапы. Франтишек закрыл глаза и что есть мочи задул в тромбон, извлекая ушераздирающие звуки, напоминавшее гул движения танковой колонны.
Кот дул в несчастный тромбон изо всех сил, не жалея щёк. От напряжения на его пушистой шее надулись вены, а из глаз потекли слёзы. Призывая на помощь Божью Матерь, музыкант извлекал из своего инструмента величайшую какофонию, какую он только мог произвести. Несчастный государственный тромбон был вынужден повиноваться, но и его, кажется, весь перекосило. Уши кота заложило, а потому он не мог слышать, как отреагировал на его музыку зрительный зал. Зато это прекрасно слышал фон Штаркенрекендорф, и услышанное ему...
...совсем не нравилось: - Unglaublich! - Was fur ein Lied ist das?! - Ist er ein Egelschnecker? Впрочем, тон, которым были сказаны эти слова, не понравился бы вообще никому. Суровые мужчины колотили по столам кулаками и выкрикивали ругательства, дамы натягивали шляпки на уши. А проклятый кот продолжал мучать тромбон на сцене, ничего не замечая. От злобы оберхуфбешлаглермайстер затрясся с частотой 14,88 Герц, намотал облезлый хвост Франтишека на кулак и одним рывком втянул музыканта за кулисы. Кот, выпученными глазами уставившись куда-то в параллельный мир, продолжал конвульсивно сжимать государственый тромбон. Чтобы вырвать собственность пятого отдела снабжения музыкальных дивизий вермахта из лап грязного животного, Штаркенрекендорфу пришлось тянуть обеими руками, одной ногой уперевшись в пухлый живот кота. Как только несчастный инструмент перекочевал в руки немца, кот мгновенно вывалился из каталепсии и грузно плюхнулся на пол, ошалело хлопая глазами. Тем временем оберхуфбешлаглермайстер, надев безукоризненный белоснежный фартук, тщательно вылил слюни кота из тромбона в стеклянную колбочку, поставил её на выданные помощником аптекарские весы и долго корпел над ними с пинцетом в руках и моноклем в глазу. Как только всё было готово, офицер сделал пометку у себя в блокноте и обернулся к Франтишеку: - Топустимай доза слюней в тромбон префишена ф два половина раза! Готтундхиммель! - Немец топнул с такой силой, что Франтишек аж подлетел и призмелился на ноги. - Тепер штот тля тебйа отшен штрашний порка - тридцат ударов плёткой! Шагом марш, мах шнель! Цифры вообще нередко пугали склонного к гуманитарным наукам кота, но в таком контексте исходящий от них ужас сделался просто леденящим. Пока тромбонист понуро плёлся вслед за оберхуфбешлаглермайстером, перед его глазами вновь проплывали образы детства: пан Ржижица, чахоточный кашель отца, мать с новым пиджаком в руках... Немец решительно распахнул ведущую из зала дверь и собирался уже выйти в коридор, как вдруг отлетел метра на два назад, словно ошпаренный, и вытянулся по стойке "смирно", вытянув вперёд правую руку. Из тьмы дверного проёма в зал вошла скрытая тенью фигура. - Heil Hitler! - раздался голос, что поразительно, женский и двольно мелодичный, совсем не предназначенный для нацистских речёвок. - Sieg Heil! - Ответствовал Штаркенрекендорф. - Otto, was machst du mit dem Katzer? - Ich begleite ihn in den Foltersaal. - Das geht nicht! - Франтишек понимал по-немецкии не очень хорошо, но достаточно сносно, и в полной мере ощутил дыхание спасения, пахнувшее от этих слов. - Warum geht das nicht, Frau Meller? - Da ich das gesagt habe! Befreie den Katzer sofort! - Jawoll, Frau Meller. - Без тени разочарования выпалил оберхуфбешлаглермайстер. - Und gehe in den Konzertsaal, hore ein wenig Musik. - Jawoll, Frau Meller. - С той же интонацией отрапортовал офицер, прежде чем снять фартук и шагнуть за ширму. Как только Штаркенрекендорф скрылся из виду, на свет вышла спасительница Франтишека - молодая немка в консервативной шляпке, в которой она даже не поместилась бы. - Здравствуйте, пан Франтишек. Меня зовут Магда Меллер, я жена херра гауляйтера. - Немка протянула коту ручку, которую он почтительно поцеловал. - Очень приятно. Моё имя Вы знаете, а фамилию коты не носят. Вы, кстати, замечательно говорите по-чехословацки. Откуда у Вас такие обширные познания? - В университете я изучала культуру примитивных племён. - Лучезарно улыбнулась фрау Меллер, присаживаясь на стоящий рядом табурет. - Огромное Вам спасибо за то, что спасли меня от этого достойнейшего арийца. - Вы имеете в виду Отто? Ха-ха-ха! - Смех немки был похож на звон апрельского дождя. - Он просто солдафон до мозга костей. А ещё, по-моему, он просто болван. Вам должно быть стыдно обижаться на него. - Нет-нет, ни в коем случае. Мне пристало внимать его арийской мудрости в любых формах. - Заметил Франтишек, потирая больное ухо. - Он покалечил вас? Давайте я погляжу, что там с вами. Немка запустила свои руки в пушистый загривок кота, и Франтишек почувствовал, как его переполняет блаженство. - Скажите, а зачем вы спасли меня от порки? - Ах, это... Я случайно, я просто хотела выразить вам своё почтение - не за гимн конечно, он был ужасен, - а тут этот несносный Отто... Всё дело в вашей музыке. Она просто божественна, услышав её, я словно взлетела. Ничего подобного я никогда не слышала. Скажите, как называется этот стиль? Франтишек, покрасневший бы от похвалы, не будь он котом, хотел было сказать, что это джаз или блюз, но потом вспомнил, что таких слов ещё нет, и ответил: - Да так... чистая импровизация. Честно говоря, взяв в лапы тромбон, я и сам не знаю, что буду играть. Заявление кота повергло Магду в восторг, она захлопала в ладоши. - Настоящее чудо! В вас кроется огромный талант, пан Франтишек, и вы неприменно должны обратить его на пользу нашему великому Рейху! Я расскажу херру Меллеру, что ему тоже очень понравилось. Он большой человек, лично знаком с Фюрером, он поможет вам раскрыть свой арийский потенциал и стать рупором немецкой нации! - Одна загвоздочка, фрау Меллер. Я не немец, я кот. И меня пока устраивает роль рупора кабачка пана Кнедлика. - Франтишеку было очень тяжело говорить это, но ответить иначе он не мог. - Не волнуйтесь, когда нибудь наши великие учёные изобретут способ превращать в немцев всех несчастных! Великий доктор Шменгель уже работает над этим. И я вам обещаю, что как только способ будет найден, вы пройдёте трансформацию одним из первых! - Сказав это, Магда чмокнула кота в лоб, встала и натянула шёлковые перчатки. - Увидимся, пан музыкант!
Сердце Франтишека бешено колотилось, сейчас бы он не отказался от ста граммов валерьянки. Лапы кота заплетались, пока он шёл через бесконечные коридоры, обклеенные серыми обоями. На выходе в вестибюль Франтишека под локоть ухватил Штаркенрекендорф. Кот ожидал, что его рука сейчас хрустнет под стальной хваткой немца, но на этот раз оберхуфбешлаглермайстер был деликатен настолько, насколько вообще может быть человек в его звании. - Фрау Меллер приказать мнйе за вами присматривайшь. Кромйе того, она велела доставляшь вас зафтра в коммендатурен опяшь. Кот и оберхуфбешлаглермайстер вышли в вестибюль. Сперва к Франтишеку подошёл заведующий отделом по досмотру музыкальных инструментов и вручил ему тромбон. От глаз кота не ускользнуло, что инструмент был промаркирован свастикой, что означало его сертификацию. Кроме того завотдела передал коту справку о владении тромбоном и действительную лицензию, позволяющую играть на тромбоне на территории великой Германии. Затем Франтишеку вручили его пиджак, тщательно выглаженный и удостоверение владельца легального пиджака. - Мы ш фами увидаться зафтра шнова - сказал оберхуфбешлаглермайстер, выводя кота на улицу - Heil Hitler! - Воистину... хайль. - промямлил тромбонист, неловко поднося дрожащую руку ко лбу.
- Янкель и пан Кнедлик не поверят мне, когда я расскажу им, какие приключения пережил! - думал кот, потихоньку ковыляя к работе. Франтишек ничуть не лукавил, ведь на его долю доселе вообще не выпадало особых приключений, за исключением того случая, когда он случайно выпил гжебега, купавшегося в его молоке и едва не был обвинён в умышленном убийстве. Впрочем, что-то подсказывало коту, что его настоящие приключения только лишь начинались. Быть может, это было шестое чувство, столь развитое у котов. Или у Франтишека просто урчало в животе, ведь он со второго завтрака ничего не ел.
Отправлено: 19.05.09 22:11. Заголовок: На его счастье, по п..
На его счастье, по пути в заведение пана Кнедлика находилась лавочка пана Гроунова, торговца жареными каштанами. Свернув на Галовицкий переулок и перебежав Влатву по Кржцацкому мосту, заложенному в ломбард ещё легендарным Иржи Кржцацеком, тромбонист оказался перед выкрашенной в весёлый зелёный цвет дверью. Над дверью раскачивалась старинная вывеска "Жареные каштаны Гроунова", ниже красовалась чуть менее старинная надпись - "слизня". - Франтишек, это ты? Заходи, старина, заходи! - Послышался из-за прикрытого фигурной решёткой окна хриплый голос торговца. Кот не замедлил воспользоваться приглашением, протиснулся меж створок двери и оказался в тенистом помещении лавки, пропахшей жареными каштанами. В лавке было совсем пусто, если не считать гжебега, задремавшего на потолочном плинтусе. - Добрый день, Франтишек, как дела? - С напускным весельем поприветствовал посетителя пан Гроунов, облокотившись на прилавок. Торговец был пожилым слизнем, его тело потеряло прозрачность, но ум не утратил остроты. - И вам того же, пан Гроунов! О делах лучше даже не спрашивайте, если я начну рассказывать, то точно никогда не успею к пану Кендлику на беличий суп. Можно я расскажу вам завтра? - О чём разговор, мой мальчик! Я подожду, мне не привыкать - целый день с утра сегодня жду клиентов. - Слизень невесело рассмеялся. - Это всё та надпи... ой, простите ради Бога, пан Гроунов, вырвалось. Простите. - Было бы чего прощать! Что мне, слизи моей стыдиться? Я, может, горд этой самой надписью! Да ладно тебе, Франтишек, что ты усы повесил? С такой счастливой мордой ведь вошёл, а старый несносный слизняк тебя застыдил. Ладно, давай уж к делу. - Давайте. - Кот перевёл дыхание. - Мне, пожалуйста, рожок мороженого из жареных каштанов. - Сейчас, одну минутку. - Пан Гроунов с большим старанием накатал шарик мороженого и поместил его в румяный вафельный рожок. - С тебя пять крон! - Пять крон... раз, два, три, четы... Ох, пакость! - Выругался Франтишек, случайно расспыпав монеты. Отложив тромбон на прилавок, кот присел на пол, чтобы собрать разлетевшиеся по всему залу чехословацкие кроны. Когда рассыпавшееся добро было, наконец, собрано, тромбонист встал, отряхнулся и протянул слизню положенные пять крон. Но пану Гроунову было уже не до денег: с выражением какого-то непостижимого ужаса торговец разглядывал тромбон. Точнее - блестевшую на нём новёхонькую свастику. - А... Э-ээ... Пан Гроунов, я всё вам расскажу... Слизень молча взял из дрожащей лапы Франтишека монеты. - Пять крон, всё правильно. Берите ваш заказ. Заходите к нам ещё. - Пан Гроунов, вы неправильно поняли... - Честь имею. Франтишек хотел сказать что-то ещё - по правде говоря, и сам не зная, что именно - но понял, что никакие слова уже не помогут. Кот взял свой вафельный рожок и поплёлся к выходу. У самой двери он ещё раз взглянул на пана Гроунова - слизень, казалось, постарел на добрый десяток лет. - До свидания, пан Гроунов. Выйдя из лавки, кот тяжко вздохнул и выкинул рожок в стоящую рядом урну.
Отправлено: 21.05.09 11:13. Заголовок: Коту плёлся по Алле..
Кот плёлся по Аллее Помадок. Ему казалось, что прохожие со всех сторон недобро пялятся на свастику на его тромбоне, укоризненные взгляды испепеляли Франтишека. Тромбонист обильно покраснел бы, если б не был котом серо-белой масти в полоску. Тромбон подарил коту ещё его отец, сказав при этом: -У котов есть только три вещи, Франтишечек, которыми... - тут отец несколько раз чихнул, шерсть под его носом слегка покраснела- ...мы не можем поступиться ни при каких обстоятельствах: совесть, честь и музыкальный инструмент. - А как же молоко, папа? - поинтересовался будущий тромбонист. - О, молоко - это дело наживное, сынок. - рассмеялся старый кот. Франтишек всегда любил свой тромбон, его плавные изгибы, горделивую осанку кулисы, полную скромного, но в то же время большого внутреннего достоинства, квартвентиль и квинтовентиль всегда приветливо поглядывали на кота, будто два здоровых честных глаза друга-тромбона. Но теперь всё изменилось в одночасье: свастика будто обожгла и изменила нежно любимые черты тромбона, будто над тубой выросли уродливые перекошенные усы, испоганившие лик инструмента. Квартвентиль и квинтовентиль теперь глядели на окружающих надменно, взглядом, говорившим: "Смотрите на меня, жалкие дикари, я - сертифицированный тромбон Великого Рейха!". Франтишек корил себя за слабость, за то, что не уберёг тромбон, а заодно начинал сомневаться и в сохранности своей совести. Коту уже начинало казаться, что даже гжебеги (!) смотрят на него с укоризной. Впрочем, это была совершенная дикость. Франтишек повернул тромбон к себе стороной со свастикой, скрыв её от прохожих. Кот решил после сегодняшнего выступления попытаться свести свастику с тромбона. Тромбонист знал, что Янкель и пан Кнедлик поймут его и не станут корить, но, Боже, что подумает о нём Сусана! Франтишеку так и представлялось, как её усы искривляются в гримасу презрения к вероломному коту. - Нет, сегодня я не стану выступать! - решил Франтишек, но тут же обнаружил, что стоит у входа в ресторан пана Кнедлика, украшенного горшками с глоксиниями и плакатом, изображавшем двух белок, держащих тарелку с беличьим супом и текстом "Пан Кнедлик приглашает Вас отведать нашего чудесного супчика! Бокал щей - в подарок!". Проклиная свою слабость и бесхарактерность, а заодно и изнемогавшие от усталости лапы и мурлычащий желудок, кот вошёл в ресторан. - О, а вот и Фра... - Янкель из-за кассы у входа принялся приветствовать своего друга, но, завидев свастику, запнулся -...герр Франтишек. Кот оцепенел. Впрочем, слизень тут же ухмыльнулся и кивнул, он прекрасно знал, что немцы делят всё: людей, предметы, мысли и даже гжебегов на две категории - те, что нужны Рейху и те, что Германии не нужны. И, несмотря на то, что Янкель угодил во вторую категорию, он не питал злобы к представителям первой, а иногда даже сочувствовал им - например, пани Устрице, владелице знаменитого салона свадебных платьев. На прошлой неделе к ней заявились немцы и изуродовали белоснежные платья свастиками. - Думаешь, Франтишек, мне таки было бы легче, если б вместо свастики на твоём тромбоне мне пришлось наблюдать крест на твоей могиле? Ты поступил правильно, никому не сделал зла и, клянусь мамой, Янкель-счетовод не отказывается от друзей из-за таких пустяков. У кота с души свалился камень. Франтишек точно не знал, с какой из девяти душ, но благодарно пожал руку Янкелю и отправился на кухню за порцией беличьего супа.
Отправлено: 21.05.09 15:03. Заголовок: По пути кот поднял с..
По пути кот поднял со стола, на котором лицом в пивную кружку пускал пузыри задремавший гжебег, старое полотенце, в которое не замедлил завернуть тромбон. Его внимание привлкла странноватая компания за столом в дальнем, тёмном углу. Это были пятеро незнакомцев в рабочей одежде с надвинутыми на глаза котелками. Компания что-то горячо, но тихо обсуждала, двигая по столу пивные кружки, плошки супа и прочий столовый инвентарь. Ещё вчера странные незнакомцы привлекли бы внимание кота, но теперь пресыщенный не слишком приятными приключениями на годы вперёд музыкант обошёл компанию по широкой дуге и, не поднимая шума, проскользнул в кухню. - Матерь Божья, кого я вижу? Неужто это Франтишек? Нет, быть того не может. Наверное, давно потеряный близнец. - Весело прищурив глаза произнёс пан Кнедлик, расплываясь в широченной улыбке. - Бросьте, пан Кнедлик, мне совсем не до шуток. - Устало процедил Франтишек, опускаясь на стул. - Знали бы вы, что мне сегодня довелось пережить! - Перелом тромбона? - Не терял иронии хозяин ресторанчика. - То-то я гляжу, ты ему перевязку сделал! - Если бы я его сломал!.. - Кот раздражённо отмахнулся. - Скажите, пан Кнедлик, а где Сусана? - Нет её сегодня. К подруге пошла. Расстроился? - На этот раз нет. - Сурово процедил кот, разматывая полотенце. Как только глазам пана Кнедлика открылась свастика, ирония в его глазах сменилась недоумением, которое быстро перешло в сочувствие. - Значит, и тебя? - Всё, что смог произнести хозяин ресторанчика. - Как видите. Скажите, пан Кнедлик, а вы случайно не сможете оттереть эту... этот... символ? - Да плёвое дело. - Трактирщик нацедил себе превосходного тёмного пива, сделал глубокий глоток и рукавом отёр пену с кустистых усов. - Только ты не дури пока. Как прознают немцы, что ты ихний крест стёр - сразу шапку из тебя сделают. Ну и из меня пару перчаток для комплекта... - Нет, на этот счёт можете не волноваться. У меня есть... покровитель на самом верху. - Ох... Франтишек, да что же с тобой сегодня приключилось? - Владелец кабачка ополовинил своб кружку и, не дожидаясь ответа, продолжил: - А ты не мог бы... ну, скажем, похлопотать за мой ресторанчик? Ты не подумай, мне их помощи даром не надо, я этих извергов на дух не переношу. Но всем будет лучше, если они будут переносить меня. Янкель, опять же, совсем нервный стал... Франтишек скривился. - Ну вы дали, пан Кнедлик. Видела бы вас сейчас ваша дочь! - Дочь? А что дочь-то? Дочь только за будет, уж ты мне поверь! Так что ты два раза подумай. А если и на второй раз не решишься - то и третий раз подумать можно. - Трактирщик допил пиво, взял половник и пошёл к котелку с беличьим супом. - Супчику не желаешь? - Да я, собственно, за этим и пришёл.
Отправлено: 21.05.09 18:47. Заголовок: - Знаю, ты любишь, ч..
- Знаю, ты любишь, чтобы в супе было побольше белок. - заявил пан Кнедлик - Тебе белок с икрой или без? - Если можно, с икрой. - скромно попросил Франтишек и, получив полную тарелку супа и зажав подмышкой тромбон, отправился в зал. - Да ты подумай над моими словами, Франтишек! Нам всем только спокойнее станет. - кинул ему вслед пан Кнедлик. Кот хотел что-то возразить, но на этот раз его рот уже был занят белкой. Франтишек, балансируя тарелкой и тромбоном, прошёл мимо той же компании в котелках. Однако суп сделал своё чёрное (но чертовски вкусное) дело: кот совсем забыл снова замотать тромбон. И если б Франтишек был чуть менее занят белками, то он непременно заметил бы, что, стоило одному из "котелков" заметить свастику на тромбоне, как компания заметно оживилась, повскакивала со стульев и быстрым шагом удалилась из ресторана, меча в кота яростные косые взгляды. К столику Франтишека подполз Янкель. Хлюпнув слизью о край, он облокотился на стол. - Никто не упрекнёт Янкеля-счетовода в любопытстве, но тебе не кажется, что я имею право знать, что именно сегодня стряслось с моим другом? - поинтересовался слизень. - Ммм, мм мммм м мм ммм м... - процедил Франтишек, давясь беличьим хвостом. - Ну, другое дело, теперь всё совершенно прояснилось. - сыронизировал слизень. - Эх, Янкель, не смейся над несчастным котом, сегодня пережил ТАКОЕ... - прожевав белку, тромбонист пересказал слизню происшествия сегодняшнего дня. - Ну, это покровительство жены гауляйтера - очень неплохо. Теперь мне не надо будет волноваться хотя бы за тебя, да и за пана Кнедлика ты, в случае чего, сможешь постоять с такой-то патронессой. - Янкель ни слова не сказал о себе не из скромности, просто он прекрасно понимал, что в вопросе слизней все немцы, как один, проявляют непреклонность, выражающуюся в лучшем случае в организации гетто, в худшем - в соляных камерах. - Ты же знаешь, я не стану работать на немцев, завтра же я откажу госпоже Магде! - заявил Франтишек в приступе храбрости, обычно вызванном тарелкой беличьего супа. Недаром ещё в средние века чехословацкие войны ели этот суп перед боем. - О да, да, я знаю. - вздохнул слизень. Кот хотел что-то ответить, но тут из кухни раздался окрик пана Кнедлика: - Через пятнадцать минут начинается представление, вы же собираетесь играть, господин сертифицированный тромбонист Великого Рейха? - пошутил старый ресторатор, но Франтишеку в который раз было не до смеха.
Отправлено: 21.05.09 22:29. Заголовок: - Не бери в голову. ..
- Не бери в голову. - Улыбнулся мрачному коту Янкель. - Давай, удачи тебе. - Я сегодня не буду ничего играть. Настроение не то, да и устал прилично. Только испорчу всё представление. - А ради меня сыграешь? - Слизень заискивающе взглянул на утомлённого музыканта. Он знал: покой другу вернёт только музыка. - Склизкая твоя душонка! Ладно, уломал. Тщательно вылизав тарелку супа, кот подцепил тромбон хвостом и направился к незаметной дверке за горшком с декоративной диффенбахией. Пройдя по начинавшемуся за ней узенькому коридору, Франтишек оказался в каморке за сценой. Там уже вовсю репетировали его партнёры: пианист пан Жмуль, саксофонист пан Картофелина, гитарист пан Крчик и барабанщик пан Засохший. Музыканты были слишком заняты своей работой и не заметили кота. Не желая их отвлекать, Франтишек присел на табурет и стал слушать игру своих приятелей. Он подумало том, что никогда ещё не слышал их музыку отдельно от своей. Без тромбона весь неболььшой оркестр звучал как-то неловко, неуклюже: обычно именно кот задавал остальным ритм своей игрой - его вдохновения вполне хватало на пятерых, да ещё оставался небольшой излишек про запас. - Браво, ребята, браво! - зааплодировал Франтишек, как только оркестр доиграл свою мелодию. Музыканты немедленно обернулись к своему задержавшемуся приятелю, на их лцах читалось недоумение, столь комичное, что кот не мог не улыбнуться. - Франтишек, черти тебя дери! Это что за коленца ты разучил?! Ты знаешь, как мы все нервничали? Да не будь ты... - Спокойно, Картофелина, спокойно. Дай этому бессовестному животному всё объяснить, прежде чем мы уличим его во лжи и обвиним во всех смертных грехах. - Пан Крчик сохранял совершенную безмятежность, как и полагается настоящему гжебегу. - Вы уж извините, но сегодня что-то не тянет на разговоры, быть может завтра. Просто взгляните на это и додумайте остальное сами. - Уже привычным жестом Франтишек сорвал с тромбона полотенце и повернул к приятелям свастикой. - Поздравляю, дружище. Потом обязательно расскажи, как ты умудрился её заполучить. - Потирая бровь, произнёс пан Жмуль. - Ребята, таинственные приключение Франтишека это, конечно, интересно, но давайте не будем забывать о том, зачем мы здесь собрались: о десяти кронах за выступление. - Как всегда, щепотку рациональности добавил пан Засохший. - Франтишек, надеюсь, ты готов? - Ты же знаешь, старина, я никогда не готовлюсь. - И очень плохо! Ладно, занимай место. Три-четыре, ребята, поехали! Франтишек поудобнее перехватил тромбон и затянул простенькую и незатейливую, но весёлую мелодию. Вскоре к нему присоединились остальные. Теперь оркестр наконец-то звучал как надо - словно умело налаженый и хорошо смазаный механизм. Жмуль брал бравурностью, Картофелина - напором и энергией, Крчик - профессионализмом, Засохший - дисциплиной, а Франтишек просто держался на гребне волны импровизации. Музыка в итоге получалась классом пониже, чем играют в консерваториях, но для захудалого кабачка - как раз то что надо. Как только последние аккорды были сыграны, музыканты отложили инструменты в сторону. Пан Засохший бросил как всегда недовольный взгляд на часы и сообщил: - Неплохо, у нас ещё две минуты в запасе.
Отправлено: 22.05.09 11:39. Заголовок: Музыканты похватали..
Музыканты похватали свои инструменты и стремглав бросились в зал, ведь пан Кнедлик, крайне дружелюбный кнедлик при любых обстоятельствах, тем не менее становился зверем, если что-нибудь угрожало заведённому порядку в его кабачке. Из-за спешки в дверном проёме возникла куча-мала: саксофон пана Картофелины зацепился за струны гитары пана Крчика, издававшей жалобные звуки. Франтишек, как и все коты, крайне ловкий в условиях городских крыш и паталогически неуклюжий в условиях узких дверных проёмов, попытался пробраться мимо столкнувшихся товарищей, но оступился и наступил на пана Крчика. Суматоха тут же утихла - отродясь не было в Праге приметы хуже, чем наступить на гжебега. Повисло тяжёлое молчание, пан Засохший устало вздохнул. - Да ну, глупости это всё, ребята! - бодро прервал молчание пан Жмуль - Вон в прошлом месяце пан Похлёбка наступил на ногу пану Поклевичу, почтальону, и весь июль от страха из дому не выходил. Так ничего ж не случилось, вон дня два назад видел его, жив-здоров. - Наукой не доказано, - сказал пан Крчик, отряхиваясь - что наступать на нас, гжебегов, чем-либо чревато, помимо нанесения травм объекту наступания. Нет-нет, Франтишек, не нужно извиняться, с кем не бывает. - Успокоил гжебег бросившегося помогать ему кота. Это заявление несколько успокоило музыкантов, все верили пану Крчику, во-первых, потому, что он сам был гжебегом, а, во-вторых, потому что он был подписан на ежемесячный журнал о науке. Только пан Засохший продолжил недовольно бормотать себе под нос что-то о плохой примете. Музыканты заняли свои места на сцене и затянули ритмичную мелодию в качестве аперитива. Это явно был не джаз, да и не блюз, это было очевидно даже несмотря на то, что этих слов ещё не было. Скорее всего это был фьюжн, хотя предсказать изобретение этого слова в те времена не отваживался даже отдел прогнозов научного журнала, выписываемого паном Крчиком. Посетители начинали постепенно занимать столики, завсегдатаи кабачка располагались у стойки. Пан Кнедлик частил туда-сюда с тарелками беличьего супа, с удивительной ловкостью, выдававшей многолетнюю сноровку, лавируя между столиками. - Пан Кнедлик, а вы слыхали, сегодня утром пана Похлёбку сбила повозка! - окликнул кто-то из-за стойки. К счастью, Франтишек был полностью поглощён своей игрой и не слышал этих слов. В такие моменты кот не то что полностью отдавался своей музыке, он будто сливался, становился единым целым со своей импровизацией, тромбон служил ему уже не инструментом, а собственными лёгкими. - Какое несчастье, бедный пан Похлёбка! А ведь он так любил мои фирменные фаршированные бурундуками кабачки, да притом двойные порции всегда заказывал! - пан Кнедлик не был циником, его искреннее сочувствие крайне натурально уживалось с заботой о прибыли. В остальном вечер прошёл отлично, то есть без происшествий. Распрощавшись с товарищами по оркестру, Франтишек вместе с Янкелем вышли из ресторана. Было около полуночи, светляки пражских фонарей состязались с полной луной в том, кто лучше освещает Аллею Помадок. В ночи раздавалось лишь копошение гжебегов, да двигатель немецкой бронемашины резал тишину стальным рычанием откуда-то издалека. Кот впервые за день обрёл хорошее настроение, спасибо музыке. - Ладно, дружище, некогда мне с тобой болтать - нужно успеть вернуться в гетто до полуночи. - Янкель мог покидать район Слизней только благодаря стараниям пана Кнедлика, выхлопотавшего своему счетоводу пропуск под поручительство Франтишека и своё собственное. - Увидимся. - оставляя за собой мокрый зелёный след, Янкель поспешил домой. - До завтра! - кинул ему вслед кот. Что-то кололо Франтишека в затылок, то ли шестое чувство, предвещавшее опасность, то ли репей. Кот свернул в плохо освещённый переулок Вафельки, размышляя о том, как бы поделикатнее завтра отказаться от предложения госпожи Магды. Затем мысли его обратились к Сусане. Кажется, она никогда серьёзно не воспринимала робкие ухаживания тромбониста, да и кому нужен полунищий лысеющий сзади кот средних лет? Но сейчас Франтишек не думал о затруднениях, он лишь представлял себе милое, любимое, усатое лицо и томно вздыхал. Нога, которой он наступил на пана Крчика, отчего-то отчаянно зудела. - Ни с места, фашистский прихвостень! - из тёмного закоулка к коту бросилась тень в котелке. Франтишек инстинктивно попытался защититься от нападавшего тромбоном, но тут (в районе его затылка) раздался глухой удар и мир окутался темнотой.
Отправлено: 22.05.09 16:57. Заголовок: Позже тромбонист не ..
Позже тромбонист не мог вспомнить, сколько же он провалялся, прежде чем темнота не начала медленно отгинать свой полог, а в страшно болящие глаза мутной волной не хлынул свет. Судя по отчаянно ноющему хвосту, кот сидел на скверной деревянной табуретке, причём уже несколько часов. Сквозь молочно-белую пелену смутно угадывались контуры какой-то каморки, освещённой тусклым светом керосинки. Откуда-то долетали неразборчивые обрывки разговора. Сперва Франтишек категорически не понимал, где же он оказался, да и сами мысли об этом не лезли ему в голову - настолько затуманен был его разум. Кот прищурился, чтобы получше рассмотреть помещение, и тут его голову раскалённым гвоздём пронзила боль. Плохо соображая, Франтишек издал мучительный стон. Разговор немедленно затих, на его место пришёл приближающийся стук шагов. Вскоре над тромбонистом склонилась туманная фигура, на голове которой явственно угадывался котелок. - Очнулся, продажный наймит фашизма? В ответ кот смог только издать очередной стон. - Больно? А слизням, которых ты помогаешь отправлять в соляную камеру, не больно было? - Сурово произнёс незнакомец, нагинаясь за чем-то к полу. Крякнув, "котелок" поднял большое жестяное ведро и, прежде чем Франтишек успел подумать нехорошее, плеснул на кота ледяной водой. Несчастного тромбониста словно с крыши уронили, недомогание как рукой сняло. Издав отчаянный визг, промокший кот конвульсивно дёрнулся и упал с табуретки на грязный каменный пол. Всего пару часов назад выглаженный пиджак превратился в мокрую половую тряпку. - Вы что это себе поз-зволяете? - Зло сказал тромбонист, дрожа и поднимаясь с пола. - А я с фашистами церемониться не привык! - Парировал незнакомец, угрожающе сдвинув котелок на бок. - Скажи спасибо, что мы тебя связывать не стали, коричневая морда! Постепенно сквозь нагромождение недоумения и злобы в голове кота выстроилась логическая цепочка. Он вспомнил странных людей в котелках, их необычное поведение и поспешное исчезновение. А также вспомнил, что забыл замотать свастику на тромбоне, возвращаясь из кухни в помещение кабачка пана Кнедлика. Теперь почти всё встало на свои места. Одного не мог понять кот: зачем простого владельца сертифицированного немцами тромбона оглушать, похищать, хамить ему в лицо и окатывать омерзительной ледяной водой? - К-коричнневая морда? Господа, вас кто-то дезинформировал. Я, хоть и являюсь к своему неудовольствию сертифицированным тромбонистом Германии, вовсе не испытываю к оккупантам тёплых чувств. А свастику эту я вообще свести собирался. - Франтишек встал, расправил пиджак и отряхнулся, забрызгав ледяными каплями незнакомца в котелке. Тот отскочил, скривившись. - Ты тут мне ещё сказки посочиняй! Знаем мы, что ты делать собирался... гнусный стукач! - Резким жестом "котелок" выхватил из нагрудного кармана комбинезона пухлую папку и ткунл ей коту в нос. - Тут всё про тебя насписано: как тебя схватили, как ты продался с потрохами, как ты испортил жизнь бедному пану Гроунову! Только имени с фотографией нет, но теперь нам и не нужно! Кот был шокирован оперативностью работы подпольщиков. Не прошло и пяти часов после того, как он попрощался со Штаркенрекендорфом, а у них уже была собрана по этому делу толстенная папка сведений. Это прибавило ему веры в неизбежный крах Рейха, но в данный момент настроения не улучшило: - Всё не так ужасно, как вы говорите, никому я пока не продался, а пан Гроунов, ну, он отойдёт через день-другой... Послушайте, здесь не может быть ошибки, пан... - Товарищ! Не пан, а товарищ. Товарищ Книтек, если быть точным. - Отрекомендовался подпольщик. - Никакой ошибки здесь нет, все данные проверены по нескольку раз! Непросто было выяснить, что ты работаешь в ресторане пана Кнедлика, но дальше всё было делом техники. Только такой напыщенный болван как ты будет держать на всеобщем обозрении дьявольскую метку своих хозяев! - Да не успел я её свети, мне её нацисты всего часов пять назад поставили. Я даже домой вернуться не успел, спасибо вам и вашим доблестным комрадам. - Всё наглая империлистическая ложь! - Непреклонно отрезал товарищ Книтек. - По нашим сведениям, ты стучишь для гитлеровцев уже в течение... - Подпольщик бегло взглянул в дело, - ...полутора лет! У кота отлегло от сердца. Если фашистский шпик, которого искали подпольщики, работает уже столько времени, то это никак не может оказаться он, Франтишек. Осталось только доказать это распалённому и немного фанатичному товарищу Книтеку.
Отправлено: 23.05.09 13:42. Заголовок: - И что же ещё напис..
- И что же ещё написано обо мне в этом досье? - поинтересовался кот. - Изволь, фюрерский выкормыш, нам всё о тебе известно: и как тебя забросили в Чехословакию ещё весной 37-го, и как ты для прикрытия нанялся в кабачок пана Кнедлика, и как ты втирался в доверие к слизням, а потом сдавал их с потрохами! Скажи, коричневая морда, ты за сколько сребреников немцам продался? Или только из любви к своему фюреру губил наших товарищей?! - лицо Книтека покрылось бурым слоем гнева. "Котелок" выхватил из бокового кармана комбинезона наган и направил его на Франтишека. Кот, не успевший и слова вставить, сжался в комок от страха, но, видимо, наган был произведён в далёком морозном Советском Союзе, а потому, стоило Книтеку резко им взмахнуть, как пистолет жалобно лязгнул, дуло отвалилось, а из обоймы с весёлым звяканьем повыпадали патроны. Оставшись с одной рукояткой от нагана в руке, "котелок" несколько успокоился. Тромбонист понимал, что если немедленно не оправдаться, яростный борец с фашизмом его того и гляди прихлопнет. - Но послушайте, - начал кот, поднимаясь на лапы - как же могли меня забросить в 37-ом, если я работаю у пана Кнедлика вот уже четыре года, товарищ? Уже не говоря о том, что вся улица Снитков меня знает с младенчества? И вообще, я люблю слизней, мой лучший друг - Янкель, тоже слизень. - Ха, ни единому слову твоему лживому не верю! Впрочем, чтоб никто не обвинял народно-рабочий трибунал в предвзятости... - Книтек открыл дверь каморки, выглянул в еле освещённый коридор и кого-то позвал. Вслед за ним в дверь вошёл пан Сдоба, только почему-то в котелке. - Чу, Франтишек, а что ты-то здесь делаешь? - поинтересовался Сдоба, пекарь-фаворит Франтишека и давний знакомец его матери - Вы же с ребятами должны были взять немецкого шпика, где он? - обратился он к Книтеку. - Да вот он, прямо перед тобой, - Книтек указал на кота - утверждает, что он с улицы Снитков. - Так это ж Франтишек, он прямо напротив моей пекарни живёт. Как мама? - обратился Сдоба к тромбонисту. Вообще Сдоба мало походил на партизана или заговорщика, только котелок отличал привычное улыбчивое лицо пекаря, с крошками от бубликов, застрявшими в усах, от того, которое Франтишек видел каждый день, покупая рогалики по утрам. - Как так?! - не унимался Книтек - Не может быть такого, он полностью подходит под характеристику немецкого агента! Вы уверены, товарищ Сдоба? - Да чтоб мои багеты пригорели в адском пламени, если я ошибаюсь! - заверил пекарь. Кот испытал прилив радости и желание обнять и лизнуть в нос пана Сдобу, сделавшегося его спасителем, но подумал, что при таких обстоятельствах это мало уместно. - Ну что ж, - начал товарищ Книтек - Да, бывают, бывают и у карающего меча трудового народа осечки! Извините, товарищ Франтишек, за недоразумение. - Так я могу идти, да? - с надеждой спросил кот, массируя онемевший хвост. - Ну конечно! - сказал Сдоба - Боюсь, что нет. - сказал Книтек. Слова вырвались у них одновременно, будто подпольщики убили ни один час на репетиции. - Мы не можем отпустить его Сдоба, теперь, когда он знает о нашей организации и может сдать нас немцам! - отрезал Книтек, надвинув котелок на лоб. - Но... как же так, это же Франтишек! - заявил Сдоба, по-видимому, считая такую аргументацию исчерпывающей. - Я никому ничего не скажу, я и немецкого-то не знаю! - стал оправдываться тромбонист. Казалось, спасение только что было рядом и вновь на его пути вырастала чёрная стена неотвратимой гибели. - Мы не можем так рисковать. Либо товарищ Франтишек не покинет этой комнаты, - проговорил Книтек, доставая из другого бокового кармана (коих на комбинезоне были мириады) ещё один наган, на вид покрепче - либо согласится вступить в нашу организацию и помочь изобличить настоящего шпиона, скрывающегося в ресторане Кнедлика.
Пан Сдоба умоляюще всзглянул на кота. Хмыкнув, Франтишек почесал за ухом. - Непостоянный вы человек, товарищ Книтек. Минуту назад застрелить меня были готовы, а сейчас вот так запросто предлагаете вступить в вашу банду? - Не без ехидства произнёс кот. - Ну что ты несёшь, Франтишек, какая ещё банда? Ты на меня взгляни, неужто я похож на головореза? - Не выдержал пан Сдоба. - Фашисты - вот кто настоящая банда убийц! - Сейчас мне так не кажется, пан Сдоба. Фашисты меня не убили даже после того, как я испортил им торжество, а ваш комрад собирается меня пристрелить за то, что я не хочу рисковать ради него своей жизнью и жизнью моей матушки. - Суровые времена требуют суровых действий, товарищ! Как говорил Великий Ленин, - товарищ Книтек стащил котелок и прижал его к груди, - "Равнодушие есть молчаливая поддержка того, кто силен, того, кто господствует." Если ты не с нами - ты против нас. Товарищ Книтек недвусмысленно щёлкнул затвором нагана, заставив пана Сдобу подпрыгнуть и рукавом вытереть вспотевший нос. Немая мольба в его обращённых к сыну старой знакомой глазах почти чувствовалась в воздухе. Кот прекрасно понимал, что ему придётся согласиться, но методы подпольщиков его откровенно возмущали. Так недолго и сагитировать простых чехословаков за немецких оккупантов. - Боюсь, что ваше предложение носило чисто формальный характер, товарищ Книтек. - Подпольщик с довольным видом кивнул. - Поэтому я вынужден дать согласие. Но у меня есть ряд условий. Первое: я не буду ходить на ваши сходки и числиться в рядах вашей организации. Второе: я не буду носить котелок. Третье: после того, как я помогу вам найти стукача, наше сотрудничество прекращается. Ну что, идёт? - Идёт. Ты ещё успеешь передумать, когда проникнешься нашим краснопролетарским духом народного братства! - Сказав так, Книтек добродушно сдвинул котелок на затылок, спрятал наган в карман комбинезона и протянул коту могучую лапищу в перчатке. Без особого энтузиазма кот протянул лапу своему вербовщику, который неслабо встряхнул несчастного зверя и отдавил ему все пальцы. Пан Сдоба довольно выдохнул, обмахнулся котелком и присел на недавно занятую Франтишеком табуретку, не обращая внимания даже на разлитую по ней воду. - Отныне ты - настоящий член пражского подполья. Гордись своим положением и не позорь его честь! Так, теперь о деле. - Товарищ Книтек, быть может, о деле поговорим завтра? Я устал как волк, у меня болит голова, неспокойно на душе, матушка, наверное, вся извелась... - Прочь убери свой эгоизм! В твоём сердце не должно быть места матушке и прочим элементам надстройки, когда речь идёт о свержении тирана! - Товарищ Книтек взмахнул кулаком, изрядно напугав кота и чуть не лишив сознания впечатлительного пана Сдобу. - Итак, тебе предстоит сложнейшая операция. Дополнительной сложности ей добавляет отсутствие у тебя всякого опыта конспиративной работы. К счастью, у меня как раз есть с собой десять экземпляров моей брошюры "Спутник подпольщика". - Из одного из карманов Книтек извлёк потрёпанную брошюру и грубо всучил её коту. - Сегодня по прибытии домой ты тщательно изучишь базовые правила конспиратора, а завтра приступишь к поискам стукача. Наш человек будет выходить с тобой на связь каждый день. Вопросы? - Мне интересно... а почему вы всё время сдвигаете котелок то назад, то вперёд, то набок? Пан Сдоба не смог подавить смешок, и Книтек бросил на него испепеляющий взгляд. - Производственная травма. Пролятые эксплуататоры оснастили заводы бракованными станками, и мой лицевой нерв был ликвидирован осколком детали. Теперь эта пролетарская шляпа - мой единственный способ выражать эмоции... Стоп! Какое это имеет отношение к подвольной борьбе? - Просто спросил. - Примирительно ответил музыкант. - Кстати, а... а где мой тромбон?
Отправлено: 24.05.09 10:18. Заголовок: - Между прочим, тром..
- Между прочим, тромбон не является орудием пролетарского музыканта! - безапелляционно заявил товарищ Книтек - Товарищ Ленин писал: "Важнейшими из музыкальных инструментов для нас являются барабан и горн. Ведь именно их звуки поведут мировой пролетариат в бой с буржуазией.". Посему я вам, товарищ Франтишек, настоятельно советую переквалифицироваться в барабанщика, барабанщики нам нужны! - Ну уж нет, увольте, ни за что я не расстанусь со своим тромбоном. И если вы хотите, чтоб я помог вам разоблачить немецкого агента, верните мне тромбон немедленно! - когда речь заходила о тромбоне, кот сатанел. Хотя в иных обстоятельствах он сам бы испугался собственной смелости. Пан Сдоба зажмурился. - Так уж и быть, забирай свой тромбон, но исключительно в конспиративных целях. - с этими словами Книтек сдвинул котелок вбок и извлёк из заднего кармана комбинезона тромбон Франтишека. Кот решительно отказывался думать о том, как тромбон поместился в кармане. "Котелок" с размаху ткнул кота тромбоном в грудь, едва не продавив тому грудную клетку. Крякнув, Франтишек схватил инструмент. Ему сразу полегчало: в отсутствии тромбона коту казалось, что у него недостаёт части тела. - Эх, жаль, могли бы переплавить его на бюстики товарища Сталина, сколько пользы было б! - вздохнул Книтек - Да и кстати, мы свели эту гнусную фашистскую метку. Франтишек обратил взгляд на то место, где раньше чернела свастика. Теперь там красовалось плешь стёртой эмали, всё вокруг было в царапинах от наждачной бумаги. - Ну спасибо. - яд сарказма обильными потоками стекал с этой фразы тромбониста. Впрочем, товарищ Книтек, похоже, был закован в толстый слой противосаркастической брони. - Но как же я объясню пропажу свастики завтра в комендатуре? - О, об этом ты прочтёшь в моей брошюре. Кстати, я дал тебе мою брошюру? - Да! - панически выкрикнул кот. Но под слоем антисаркастической брони у товарища Книтека явно был бронежилет, защищающий от панических выкриков. - Нет? Так держи, незаменимая вещь в арсенале участника сопротивления! - с этими словами подпольщик ткнул тромбониста ещё одним буклетом и сдвинул котелок на затылок. - Поздновато уже, домой пора, а то мои дорогие дрожжи уже наверняка волнуются. - пан Сдоба очень любил своё дело. Наверное, поэтому семьи у него не было. - Я, пожалуй, с вами, па... - услышав шорох сдвигаемого на глаза котелка, Франтишек осёкся - ...товарищ Сдоба. - Хорошо, идите. И помните: нет такого дела, которое бы не покорилось умелому напору трудового рабоче-крестьянского подполья. И хотя гидра фашизма подняла свои уродливые головы над нашей родиной, третий интернационал никогда не оставит нас в беде, красное знамя мировой революции поднимем мы, ведь, как писал товарищ Ленин... - Франтишек и Сдоба не слышали окончание речи товарища Книтека, потому что уже шли по дурно освещённому коридору, уводившему из каморки подпольщиков. - Один вопрос мучает меня, пан Сдоба: почему вы-то вступили в ряды этих... - кот не мог подобрать слово, целиком отражающее глубину его негодования - ... этих буйствующих варварских пролетариев?! - Видишь ли, Франтишечек, человек я мирный и симпатий к ним не питаю. Мне бы печь свои родные булочки, да радовать ими милую Прагу. Но на прошлой неделе ко мне заходил немецкий инспектор и предписал печь рогалики по сертифицированному Рейхом рецепту и строго определённой формы! Ты понимаешь, Франтишек, сдоба строго определённой формы!!! - в возгласе старого пекаря сквозил вселенский ужас.
Кот понимающе кивнул - он представил себе свою реакцию, если бы его принудили играть исключительно нацистские гимны. От одной этой мыли шерсть на кошачьем загривке встала дыбом, а из подушечек лап показались когти. - Ужасно, пан Сдоба, просто кошмар! Но не кажется ли вам, что большевики наведут здесь порядок ещё хлеще, случись им прийти ко власти? Такие, как товарищ Книтек, всю Прагу не постеснялись бы раскатать танками. - Я предпочитаю никогда не заглядывать в будущее дальше тридцати минут, в течение которых выпекаются мои булочки и пирожные. У меня слишком много проблем здесь и сейчас, чтобы озабочиваться ещё и проблемами грядущими. - Пыхтя и держась за перила, пан Сдоба ступил на кривую запылённую лестницу. Франтишек поспешил помочь пожилому человеку, поддержав его за локоть. - Пожалуй, вы правы, пан Сдоба. Пока что надо разобраться с фашистами, а дальше Бог нас не бросит. - Вот и замечательно, ты всё понял... уфф. - Преодолев, наконец, последнюю ступеньку, булочник отдышался, промокнул пот носовым платком и вставил в замочную скважину находящейся перед ним двери ключ. - Вот мы и пришли, Франтишек. Раздался звук поворачиваемого в скажине ключа и дверь отворилась, пропуская в тускло освещённый керосиновыми лампами подвал лунный свет. Франтишек был рад ему как родному. Вслед за паном Сдобой покинув логово подпольщиков, кот осмотрелся. Он находился в аккуратной белой комнатке с широкими решетчатыми окнами, множеством заставленных всякой утварью тумбочек и полок, большим засыпанным мукой столом и пухлой изразцовой печкой в дальнем углу. - Ваша кухня? - Поинтересовался тромбонист. - Да, как видишь. - Пекарь горестно вздохнул. - Я человек тихий, безобидный, в саботажники не сгожусь. Всё, что я смог предложить этим людям - это мой подвал, чтобы им было где собираться. Глаза Франтишека округлились, он схватил булочника за пухлое плечо. - Пан Сдоба, да вы хоть понимате, что делаете? А если их раскроют? Да вам же головы не сносить! Ладно себя не жалеете, но ведь клиентов ваших тоже не пощадят - перевешают под горячую руку! О матушке моей вы подумали? Пекарь тяжело вздохнул и решительно убрал со своего плеча кошачью лапу. Затем, после небольшой паузы, грубовато произнёс: - Мал ты ещё меня учить! Вот как отрастишь усы хоть вполовину как у меня - вот тогда другой разговор будет. А теперь живо ступай домой, пока мать твою удар не хватил! - Внезапно пан Сдоба закатил глаза, словно что-то вспоминая, и достал с одной из полок корзинку с румяными булочками. - Вот, передай ей от меня заодно. Скажи, что я желаю ей доброго здоровья. - Хорошо, пан Сдоба, так и передам. Счастливо! - Попрощался с пекарем тромбонист, покидая кухню. - Не хворай! - раздался ему вслед хрипловатый баритон пекаря. Выйдя из пекарни и чуть не ударившись головой о массивную вывеску, кот поспешил домой. К счастью, пути от лавочки пана Сдобы до дома было всего ничего. Часы на стоящем рядом столбе показывали три часа ночи. Франтишек с тревогой взглянул в небольшое оконце своего дома, в котором горел свет. Бедная матушка так и не смогла заснуть, не дождавшись своего сына. Почувствовав сильный укол в сердце, музыкант ринулся домой со всех лап.
Франтишек слыл домашним котом, да и вообще не имел привычки опаздывать. Немудрено, что его пожилая мама, пани Елена, для которой свет жизни сосредотачивался в сыне, была сама не своя. Тромбонист спешно поднимался по лестнице, на чердачный пятый, верхний этаж дома N18 по улице Снитков, спотыкаясь в полутьме то ли о ступени, то ли о гжебегов. Расторопно извлекая из кармана потрёпанного как никогда пиджака ключи, кот не подумал, какое впечатление на пани Елену произведёт его вид. Впрочем, отпирать дверь ключами и не потребовалось - по-видимому, пани Елена дежурила неподалеку от двери, распахнув её, едва заслышав копошение сына на лестничной площадке. - Франтишечек, родной! - пожилая палевая сухенькая кошка бросилась к сыну и стала пристально осматривать его на предмет физических повреждений. - Что стряслось, тебя били, хулиганы, немцы, гжебеги?! Сбила повозка, да? Я так и думала! Нет? Ах этот старый негодник Кнедлик тебя спаивает! Ну-ка дыхни! - мириады догадок и гипотез о несчастье сына роились в голове пани Елены. Франтишек дыхнул. Вообще-то за ним прежде не водилось греха пьянства, разве что рюмочку валерьянки по праздникам. Но, судя по всему, за долгие бессонные ночные часы и не такие объяснения отсутствия любимого чада приходили на ум его матери. - Да, да, меня сбила повозка, мама, - Франтишек был изобретательным котом, но только в спокойной обстановке. Под прессом его фантазия отказывала, поэтому пришлось позаимствовать одну из материнских гипотез, ведь о том, чтоб рассказать правду, не могло быть и речи - мама сошла бы с ума, узнай она истину. - Но ничего страшного, я не ранен, вот только пиджак вымок, ведь упал я прямо в лужу. - сразу же оговорился кот, чтоб успокоить пани Елену. - Ох, какая беда, какое несчастье! Но ничего, немедленно снимай пиджак, мы его высушим, выгладим, будит как новенький. И марш пить горячий чай со сгущёнкой! - теперь ум пани Елены перешёл в следующую за причитанием стадию ликвидации последствий несчастного случая - бурную деятельность. - Но, мама, это же наша последняя банка на чёрный день! - вяло возражал Франтишек, лукавя: на самом деле он бы сейчас не отказался ни от чая, ни от сгущёнки. - А какой сейчас по-твоему день?! - возмутилась мама - Да и, дай Бог, немцы скоро уберутся из Праги производство сгущёнки вновь разрешат. Старая кошка со скоростью, не характерной для её возраста, скрылась на кухне. Вообще, запрет на производство сгущёнки был странным и, по меркам Праги - мирового лидера по потреблению сгущённого молока, крайне репрессивный. Поговаривали, что всю сгущёнку из Австрии и Чехословакии немцы направляют на снабжение армии, готовящейся, по слухам, ко вторжению в Польшу.
Внезапно Франтишек вспомнил о корзинке с пирожками, которая всё это время болталась у него на хвосте, и поставил её на стол. Румяные пирожки, щедро посыпанные сахарной пудрой, в оранжевом свете настольной лампы выглядели ещё вкуснее. Кот не мог дождаться, когда его мама принесёт сгущёнку и он сможет полакомиться ими, макая в густую белую сладость. - Помяни мои слова, Франтишек: недолго этим нехристям по нашим улицам разгуливать осталось. Вот увидишь: русские зададут им жару, мало не покажется! Так сам Чарли Чаплин говорил. - Добавила пани Елена, звякнув подносом с чаем и сгущёнкой о стол. Внезапно взгляд её упал на булочки. - А это у тебя откуда? К пану Сдобе заходил? - Точно так. - Не слишком далеко уклонился от правды кот, макая толстый кусок булочки в сгущёнку. - Он тебе, кстати, привет передавал и желал доброго здоровья. - Ну спасибо ему на добром слове. Сейчас такие времена начались, что доброе слово дороже золотых часов ценится. - Пани Елена тихо вздохнула. Франтишек доел булочку и отхлебнул горячего чаю. Приятная ломота наполнила все его мышцы, после наполненного страшными переживаниями дня просто выпить дома чаю со сгущёнкой и булочками казалось поистине райским наслаждением. За первой булочкой вскоре отправилась и вторая, и третья. Не успел тромбонист толком расслабиться, как обнаружил, что чай закончился, а баночка сгущёнки тщательно вылизана изнутри. - Ох, мама, как же я устал! Пожалуй, я пойду спать. - Произнёс кот, глубоко зевнув. - Конечно иди, о чём разговор! И выспись хорошенько... хотя постой. - Мама кота выдвинула из стола какую-то полочку и достала склянку, полную зелёной жижи самого мерзкого вида. Капунв жижи в стакан, она разбавила её водой, тщательно размешала и протянула сыну. - Вот, выпей, а то не дай Иисусе простудишься. Жижа воняла омерзительно, выглядела так же и омерзительной, судя по всему, была на вкус. Это мог быть только он - отвар из рыбьего жира, спаржи, манной крупы и улиток. - Мам, но мне уже не десять лет! Как-нибудь сам поправлюсь. - Безуспешно взмолился тромбонист, не надеясь отвертеться. - Пей, кому сказала! Мама зла не пожелает. - Франтишек с неохотой принял куржку из материнских рук и осторожно отхлебнул. Отвар был терпким, солёным, вязал язык и хрустел на зубах, но сторгие мамины глаза были куда страшнее отвратительного лекарства. Вылакав всю кружку до дна, кот почувствовал необычайную сонливость. - Ну ладно, мама, я на боковую. - Только и смог произнести кот, неуклюже развернувшись и потопав в сторону своей ванной. Там он кое-как умыл лицо холодной водой, почистил зубы зубным порошком "Majestatischezahnpulverkonzern" с гранулами свинца для лучшего отбеливания и хотел уже отправится спать. как взгляд его случайно скользнул по корзине с грязным бельём, в которой покоился мокрый пиджак. Во внутреннем его кармане отчётливо угадывался контур выданных подпольщиком брошюр. Секунду поколебашись, кот решил, что оставлять брошюры в пиджаке всё равно нельзя, поскольку тогда их обнаружит мама. Взяв дурацкие книженции под мышку, кот вышел из ванной, пожелал матери доброго сна и зашёл к себе, закрыв за собой дверь. Сорвав покрывало и бросив его валяться на полу, кот забрался под скомканную перину, включил торшер и начал читать.
- "Памятка Храброго Пролетарского Краснознамённо-Революционного Борца Второго Победоносного Фронта Пражского Подполья им. Товарища Ризеншнауцера" - прочёл Франтишек. Насколько он помнил по газетам десятилетней давности, Ризеншнауцер был главой местной коммунистической ячейки, готовившей вооружённое восстание и собиравшейся опрокинуть власть. Кот и вправду припоминал какую-то толпу, человек из пятнадцати, с красными флагами, опрокинувшую телегу, развозившую бидоны со щами. Название брошюр занимало всю лицевую сторону, так как было написано огромными красными буквами на белом фоне. Снизу было подписано имя автора: "ПервКомНарОсвоФроКраБуд. Иржи Книтек". Коту не хватило духа для попытки расшифровки звания товарища Книтека. Первым, что обратило на себя внимание кота, были разбросанные на страницах брошюры то ли в художественном беспорядке, то ли в пролетарском порядке изображения вождей революции и идеологов марксизма. Также по углам каждой страницы были изображены охапки серпов, молотов и ещё каких-то трудно опознаваемых орудий труда. Среди нагромождения всех этих репродукций ютился непосредственно текст. - Доблестные товарищи подпольщики! - гласило вступление - В это трудное для нашей Родины время, именно мы, угнетаемые как старым буржуазным правительством, так и фашистскими оккупантами пролетарии, должны поднять свои мозолистые головы... - Франтишек решил пропустить вступление от греха подальше и перейти непосредственно к пособию по конспирации, изложенному в ряде пунктов: 1. Красный подпольщик не должен выделяться из толпы. Для этого вам потребуется традиционный костюм жителя Праги: комбинезон, котелок и орудие труда, например, кирка или лопата. Прим.: инвентарь к пособию не прилагается. Ведь, как мудро заметил товарищ Ленин, "Важнейшим из средств маскировки для нас являются котелок и комбинезон." Франтишек попытался вспомнить, встречал ли он когда-либо кого-нибудь на улицах родной Праги в таком виде, и действительно вспомнил: не далее как вчера, Книтека и его товарищей. Вспомнить ещё кого-либо коту не удалось. 2. Комбинезон, котелок и орудие труда являются столь совершенной маскировкой, что без дополнительных опознавательных знаков вас могут не узнать товарищи по подполью. Поэтому каждому члену пролетарского подполья рекомендуется постоянно краснеть. Для этого можно использовать целый ряд методов, как то: задержка дыханья по методу товарища Свердлова, мысли о постыдном положении пролетариата в странах империалистического Запада или же постоянное потребление спиртных напитков. Прим.: напитки к брошюре не прилагаются. 3. Настоящий красный подпольщик должен вести непрестанную и наглядную агитационную антифашистскую работу: завидев изображение свастики, вы должны постараться зарисовать его красной звездой. На портретах фюрера рекомендуется подрисовывать вторые усы. Так же не стоит забывать о работе с народными массами, большевизм должен идти к народу непосредственно в жилища, а потому в ночное время суток постарайтесь наносить в подъездах и парадных домов такие лозунги как "Всё власть - Советам", "Землю - рабочим, заводы - крестьянам, обувные магазины - поварам" и "Фюрер-Фюрер ты дурак, с маслом кушаешь собак". Прим.: всю работу должно осуществлять красными мелками. Мелки к брошюре не прилагаются. 4. Создавайте агентурные сети. Для этого постарайтесь завербовать своих родственников, соседей, друзей и домашних животных. В случае отказа вы обязаны произвести расстрел на месте. Прим.: оружие к брошюре не прилагается. 5. Осуществляйте диверсии против власти фашистских захватчиков при любом удобном случае, лишь с помощью тотального красного террора сможем мы выкинуть оккупантов с нашей земли: прокалывайте шины их автомобилей, поджигайте прессу и корреспонденцию в их почтовых ящиках, бейте стёкла в квартирах тех, кто предположительно сотрудничает с Рейхом. Для устрашения допускается бить стёкла и в домах тех, кто пока с немцами не сотрудничает. Посещая немецкие учреждения, старайтесь не вытирать ноги и как можно больше наследить. В кафе и кабаках старайтесь незаметно плевать немцам в чай. Также не забывайте бросать в сторону немецких патрулей взгляды, свидетельствующие о скорой народной мести и препятствуйте сну захватчиков, горланя народные песни под окнами их казарм по ночам. 6. Всегда держите при себе капсулу с цианидом, на тот случай, если ваша принадлежность к подполью станет известна немцам. Перед принятием капсулы непременно не забудьте произнести короткую, но прочувствованную речь, которая должна донести до фашистов мысль о крахе Рейха и неминуемой победе Революции в масштабах планеты. 7. Сообщайте все добытые оперативные данные в Центр. Прим.: местонахождение и способы связи с Центром в целях безопасности в брошюре не указаны. 8. В случае начала стихийного восстания народных масс без помощи нашей организации, постарайтесь помочь местным немецким властям в подавлении оного, ведь несознательное и неподготовленное идеологически должным образом восстание приведёт к возвращению к власти буржуев и империалистических элементов. 9. Будьте всегда готовы предоставить собственное жильё для конспиративных нужд. Для этого заранее заготовьте ящик крепкого спиртного (для промывки ран пострадавших товарищей), побольше съестных припасов, чтоб измученные жестокой борьбой товарищи могли восстановить силы, и баян. 10. После тщательного изучения, брошюру необходимо уничтожить путём поедания. Прим.: пакетик постного масла для поедания брошюры прилагается.
На колени кота выпал полиэтиленовый пакетик с несколькими граммами масла. Франтишек тяжело вздохнул.
Отправлено: 25.05.09 14:58. Заголовок: На секунду представи..
На секунду представив себе ни с чем не сравнимый вкус типографской краски кот с негодованием запихнул пакетик масла обратно между страниц брошюры, положил дурацкую книженцию под подушку и лёг, наконец, спать. Глаза его слипались, так что заснуть оказалось совсем несложно: уже минут через пять Франтишек тихо сопел, клубочком свернувшись под одеялом. Сны ему снились странные и неприятные, под стать минувшему дню: близкий гром, алые молнии, оранжевые облака, горы кирпича, битого стекла и покорёженной арматуры. Были во сне и товарищ Книтек вместе со Штаркенрекендорфом, но что они там делали, коту так и не удалось запомнить. Не сказать, чтобы потом он сильно переживал по этому поводу. Проснулся тромбонист свежим и отдохнувшим, что было для него немного в новинку. Взглянув на настольные часы, кот обнаружил подвох: время уже приближалось к полудню. Обычно мама поднимала его на зарядку часов этак в семь-восемь утра, но в этот раз сжалилась над своим ребёнком, за что Франтишек был ей премного благодарен. Встав и сделав парочку расслабленных приседаний, кот натянул рубашку и застелил кровать. Из-под подушки выпала злосчастная брошюра товарища Книтека. Краска с титульной страницы практически стёрлась, перекочевав на подушку. Кот тяжко вздохнул, представив, как будет объяснять это матери. Скомкав потрёпанную листовку, тромбонист закинул её под диван и направился в ванную. - Франтишечек, ты уже проснулся, моя лапочка? - Поприветствовала сына пани Елена, занятая вязанием в своём кресле-качалке. - Как видишь мам. Доброго утра. - И тебе того же. Что будешь на завтрак - блины или жареные каштаны? - Давай лучше блинов. - Жареные каштаны напомнили коту о вчерашнем происшествии в лавочке пана Гроунова, и его немного передёрнуло. Картина вчерашних происшествий, немного размывшаяся за ночь, вновь обрелась яркость красок перед его мысленным взором. Когда кот вспомнил о приглашении в оккупационную администрацию и о задании товарища Книтека, шерсть на его загривке зашевелилась. Вздрогнув, музыкант направился в ванную, где как обычно умылся и почистил зубы, немного поцарапав дёсны свинцовыми гранулами. На выходе из ванной его уже ждал поднос аппетитных, дымящихся блинов. Сметаны к ним не прилагалось, но он и не требовал её от матери - их небольшая семья не располагала достаточными средствами, чтобы направо и налево разбрасываться сметаной, которая сильно подорожала из-за немецких акцизов. Тем не менее, сами по себе блины были весьма неплохи, и кот на одном дыхании умял половину подноса. - Франтишек, я хотела тебя спросить насчёт тромбона... - Подала голос пани Елена. - Да, мам? - С набитым ртом ответил тромбонист, запихивая себе в рот очередной блин. - Что это на нём за страшное пятно? - Мама кота извлекла из-под переплетений недовязанного чулка музыкальный инструмент и указала на уродливое одобдранное пятно, на котром вчера красовалась свастика. Кот чуть не подавился, но смог взять себя в лапы, медленно прожевал блин и запил его водой. Он отчаянно пытался придумать отговорку, но в голову ничего не лезло. - Ну, та повозка, которая меня сбила... Она везла наждачную бумагу... и на меня оттуда упал рулон наждачки. Мне пришлось... прикрыться тромбоном, чтобы рулон не упал мне на голову. Веришь? Пани Елена с лукавым прищуром покачала головой. - Ох, Франтишек... А сам-то ты как думаешь? - Конечно думаю, что веришь! Так ведь оно всё и было. - Тромбонист твёрдо решил стоять на своём до конца. - А вот это на тебя из повозки не падало? - Голос матери пронзили стальные нотки, а посуровевшее лицо приобрело пугающее сходство с физиономией оберхуфбешлаглермайстера. Порывшись немного в своём халате, пани Елена извлекла на свет брошюру товарища Книтека. Сперва кот хотел воскликнуть: "Быть не может! Я же смял её и кинул под кровать!", но потом с ужасом вспомнил, что брошюры-то было две. Пожалуй, даже под дулом нагана не чувствовал себя тромбонист таким напуганным, как сейчас.
Отправлено: 26.05.09 09:44. Заголовок: - Я всё объясню, это..
- Я всё объясню, это не то, что ты подумала! - коту как всегда в подобных случаях изменила фантазия и ничего кроме банальных фраз у него не рождалось - А что же я подумала, пан Франтишек? - обращение "пан Франтишек" его мама употребляла за всю жизнь тромбониста всего пару раз в самых экстренных ситуациях. Как, например, в тот раз, когда юный кот съел канарейку пана Кувырка. И всякий раз это обращение проходило по Франтишеку, словно бульдозер. - Ну, ты подумала, что я вступил в подпольную организацию, но на самом деле эти буклеты раздавал мерчандайзер. - тут кот вспомнил, что слова "мерчандайзер" ещё не существует и быстро поправил: - Торговый агент, то бишь. Он продавал... средства маскировки, да. Впрочем, эта несвязная лож лишь приближала крах тромбониста. - Как ты мог, Франтишек! Ты же знаешь, как я переживаю за тебя, ты же знаешь, что коты могут выжить в этом мире, только сохраняя серый окрас и никуда не суя свой нос! Конечно, я понимаю, ты чувствительный мальчик, у тебя всегда было обострённое чувство справедливости и терпеть преступления нацистов тебе нелегко, но коммунисты, Франтишек, разве ж они лучше! - Ну, понимаешь, у меня не было выбора, они дали мне по голове, а там этот свирепый товарищ Книтек начал мне угрожать, а пан Сдоба... - путанные объяснения кота походили на оправдания нашкодившего первоклашки. - Как? Сдоба? Так этот старый дурак тоже ввязался в эту авантюру! Теперь всё ясно, это он тебя втянул в свои коммунистические сети, старый негодяй! Задурил бедному мальчику голову россказнями о равенстве и братстве! А мне ещё и булочки шлёт в подарок! Ну я ему сейчас устрою! - пани Елена явно собиралась устроить погром в пекарне пана Сдобы. Выбор у Франтишека был невелик: рассказать всю правду целиком, рискуя ещё больше шокировать мать или же пустить всё на самотёк.
Отправлено: 28.05.09 09:52. Заголовок: Второе пугало всё-та..
Второе пугало всё-таки больше, поэтому тромбонист, тяжело вздохнув, отодвинул в сторону блиины и выложил всё как есть на духу. Во время рассказал глаза пани Елены не раз округлялись от ужаса или удивления, а руки со спицами дрожали так, что носок в итоге получился разве что на переломанную ногу больного цингой слона-зомби. Как только Франтишек закончил своё повествование, старая кошка отложила вязание в сторону и молча подошла к комоду. - Мам? Что ты делаешь? - Франтишека наполнил безотечный страх, который многократно вырос в размерах, когда кот увидел, что его мать достала из пыльного ящика. В лапе пани Елены слабо поблёскивал пистолет, по-видимости "Парабеллум". - Что это оз... запнулся на полуслове кот. - А ты что, ослеп, что ли? Пистолет! - Старая кошка положила его на стол перед Франтишеком. - Я его две недели назад на улице нашла, подумала: вдруг пригодится? Времена нынче страшные, по городу опасно ходить. А пистолетом всегда хотя бы напугать можно. - пани Елена сделала паузу. - Возьми, сейчас он тебе очень пригодится. Ты связался с опасными людьми, Франтишек! Мне будет гораздо спокойнее, если в твоём кармане будет лежать пистолет. Кот медленно ппереварил услышанное. - Мам, но это же... бесполезно! Я в жизни не держал в лапах оружия, стрелять я не умею. Да и не хочу. Не представляю, как я мог бы выстрелить в человека. - Я знаю, сынок. Это ведь я тебя таким воспитала. - Грустно произнесла кошка. - Но времена меняются. - Мама! Я... - Я ничего от тебя не требую, Франтишек. Просто возьми его, чтобы твоя старая мать могла спать спокойно. - Произнесла пани Елена, усаживаясь в кресло и подбирая спицы. Кот опасливо поглядел на блестящий ствол лежащего рядом с ним пистолета. Оружие напоминало ядовитую гадюку, задремавшую на солнышке. Осторожно, точно боясь замараться, кот пододвинул "Парабеллум" к себе. Пистолет неприятно обжёг лапу холодом, и это был холод могилы. "Мама к старости немного ослабла умом", - закралась в голову тромбониста неприятная мысль. - "Ладно, это чистая формальность. Всё, что от меня требуется - это взять пистолет с собой, после этого я могу спокойно о нём забыть, пусть валяется во внутреннем кармане." Одним быстрым решительным движением кот сграбастал "Парабеллум" и пихнул его в дальний внутренний карман пиджака. Пани Елена одобрительно кивнула. - Ты молодец, мой котик. А теперь доедай, блины уже почти остыли. Несмотря на то, что аппетит у кота категорически пропал, тромбонист через силу напиха в себя оставшиеся блины, скупо поблагодарил свою мать и бросил взгляд на старинные часы с гирьками. Было уже около двух часов дня, до выступления у пана Кнедлика оставалось ещё целых пять часов. Если, конечно, это выступление вообще состоится и Франтишека не уведут в рейсадминистрацию. Кот понуро поплёлся к себе в комнату, закрылся на щеколду и достал с полки любимую книгу - рассказы Чапека. В них оживала Чехословакия из какого-то другого мира - солнечная, весёлая, радостная. За узким оконцем под пасмурным небом по улице расхаживали немцы и от нечего делать вешали оплеухи каждому встречному кроме старших по званию. С ненавистью Франтишек задёрнул занавески, чуть было не сорвав карниз, запрыгнул на кровать и погрузился в чтение. От путешествия по таким близким, но недостижимым улицам чапековской Праги его оторвал только шестикратный кукушки из часов - пора было отправляться в кабачок пана Сдобы. Обвив хвостом многострадальный тромбон, Франтишек вышел из комнаты, сухо попрощался с матерью и, полный дурных предчувствий, направился в маленький ресторанчик. На этот раз додверей кабачка кот добрался без особых приключений. Пара мостов, пара пропускных пунктов, одна грязноватая подворотня - и вот уже перед тромбонистом покачивалась вывеска с белками. Толкнув дверь, кот вошёл в уютное помещение кабачка и перевёл дух. Всё было как в старые добрые времена, только... Желудок кота поёжился, когда он вспомнил о поручении товарища Книтека.
Беспорядочный хоровод мыслей устроил пляску в голове кота. В памяти всплывали слова товарища Книтека о том, что шпик был заброшен в Чехословакию в 37-м году, следовательно, пан Крчик, пан Засохший и пан Картофелина исключались, ведь с ними кот играл в кабачке уже года четыре к ряду, с того самого момента, как нанялся к пану Кнедлику. Следовательно, из оркестра подозревать можно только пана Жмуля. Но Жмули жили в Праге с незапамятных времён, они так расплодились, что нынче едва ли не в каждом многоквартирном доме проживала семья Жмулей. Янкеля, Сусану и пана Кнедлика можно было сразу исключить, Франтишек был в них полностью уверен. Оставались ещё поварята, помогавшие пану Кнедлику на кухне. От таких размышлений кота тошнило, росло чувство презрения к самому себе. - Да и с чего вообще я так уверился в слова товарища Книтека о шпионе в нашем кабачке? Книтек наверняка каждый второй уличный фонарь принимает за немецкого агента. Но откуда у подпольщиков такое подробное досье на шпиона? И что они сделают со мной, если я заявлю что в нашем кабачке не может быть никаких предателей и шпиков? - размышлял кот. - А вот и Франтишек, - крикнул из-за стойки пан Кнедлик, прерывая поток кошачьих мыслей - Чего такой задумчивый? Неужто дилемма выбора между беличьим супом и фрикасе из барсуков не даёт тебе покоя? Так бери и то, и другое, ты же знаешь, пану Кнедлику ничего не жалко для друзей, да и к тому же вид голодных котов и завывания их несчастных желудков причиняют мне страдания. - закончил шутливою тираду старый ресторатор. Франтишеку не мог сознаться в том, что на этот раз его желудок урчал вовсе не от голода, а от сознания мерзкой, но неизбежной миссии, возложенной на него подпольщиками. - Да нет, спасибо, пан Кнедлик, я сегодня, пожалуй, откажусь от угощения, что-то нездоровится. - заявил кот, озадачив ресторатора. - В первый раз вижу тебя в таком состоянии, Франтишек. Что с тобой, несварение? Проглотил тромбон? - однажды вставшего на путь неуклюжих шуток пана Кнедлика потом было уже трудно остановить, хоть он и искренне беспокоился за кота. - Да вот, знаете ли, дело в том, что, видите ли какое дело, потому что... - фантазия Франтишека вновь дала сбой под напором вопросов пана Кнедлика, а потому тромбонист пытался защититься стеной междометий. - Скажите, пан Кнедлик, а к нам за последние года полтора новые поварята не нанимались? - неожиданно спросил кот. - Ну, дай-ка подумать... Курт у нас уже года три, а Йенчи вот прошлым летом попросил принять его на работу. Я не отказал, он же, говорят, сирота. А что, Франтишек, хочешь тоже в поварята поступить? Так сказать, быть поближе к беличьему супу? - паровоз неуместных шуток продолжал нестись по рельсам речи пана Кнедлика. - Да нет, что вы, пан Кнедлик, тромбон - моя судьба. Просто подумал, что даже имён-то наших поварят не знаю, а ведь именно они готовят нежно любимый мною беличий суп. С этими вопросами Франтишек отправился в комнатку за сценой, но в дверях его неожиданно остановил голос пана Кнедлика, обращённый к вошедшему посетителю. - О, добро пожаловать, герр Штаркенрекендорф, вы всегда желанный гость в нашем скромном ресторане. - слово "Штаркенрекендорф" вонзилось в спину Франтишека, подобно брошенному уверенной рукой томагавку.
Отправлено: 31.05.09 11:23. Заголовок: Словно молоток по кр..
Словно молоток по крышке гроба, по паркету кабачка грубо застучали каблуки. Франтишек съёжился и инстинктивно шмыгнул за декоративную диффенбахию. Сквозь бледную листву хорошо был виден угловатый силуэт оберхуфбешлаглермайстера и двух его ожиревших подручных. С каждым ударом каблука по полу в шумном зале становилось всё тише, затихали оживлённым беседы, улетучивался смех, сменяясь мерным стуком ложки о тарелку. Зашуршало множество газет, за которыми посетители прятали свои лица. Офицер подошёл к какому-то столику, занятому парой гжебегов, без разрешения взял с него бокал пива, отхлебнул, с выражением крайнего омерзения выплюнул пиво обратно и поставил бокал обратно на стол. Молодой гжебег не придумал ничего лучше, чем раболепно глядя на немца немедленно осушить всю кружку. - Здравстфуйте, Кнёдль. - Наконец обратил на вытянутого в струнку трактирщика внимание офицер. Пан Кнедлик немедленно расплылся в широченной улыбке и открыл рот, собираясь, верно, что-то предложить, но немец остановил его одним резким взмахом руки, так и оставив хозяина ресторанчика стоять с открытым ртом. - Шкверний место, весма шкверний, мёбль дрйань, пиво омерзительной. Заправьте хоть рубашку в штаны, больван! - Прикрикнул на пана Кнделика Штаркенрекендорф. Трактирщик тут же кинулся так старательно заправлять рубашку, что случайно оторвал две пуговицы. Немец презрительно фыркнул, взмахом руки стряхнул со стула молодого гжебега и сам устроился на нём. - Официантка! Ролльмопс, ягдвурст, сауэркраут и браткартофель, шнелль! - Выкрикнул офицер, вырвал из рук сидящего рядом посетителя газету и принялся читать, вальяжно закинув ногу на ногу. Где-то через минуту чтение ему надоело, немец скомкал чтиво и кинул его обратно незадачливому читателю. - Сйест! - Приказал оберхуфбешлаглермайстер. За его спиной пискляво захихикали помощники, но одного взгляда, пронзительного и холодного, как падающая сосулька, хватило, чтобы восстановить дисциплину. Несчастный читатель с лицом распятого Христа начал отрывать от газеты маленькие кусочки и проглатывать их, запивая пивом. Тем временем немец тщательно обводил взглядом весь кабачок, постоянно что-то записывая у себя в блокноте. Несколько посетителей упало со стульев под леденящим душу взором, одного не спасла даже газета. Штаркенрекендорфа всё это ничуть не смущало: он продолжал проводить свою молчаливую ревизию с каменным лицом, но вдруг в его морозных глазах загорелся огонь Вальгаллы. Как ошпаренный, немец вскочил с стула и в два чеканных шага оказался у стойки, за которой трясся от ужаса... О Матерь Божья. Это был Янкель. - Слизнь! Кто пустил суда грйазного отродйа?! Кнёдль, шаг вперёд! - Пан Кнедлик, пощипывая стремительно седеющие усы, выполнил команду. - Ответ будете головой держат! - Нно... Ваше, т'есть я хх-хотел сказать, герр... У мм, т'есь у ннего разреш... - Затараторил трактирщик, но грохот удара кулака пог стойке заставил его замолчать. - Проверю! Штобы это било правда молитес! В противном слутшай отправитес в лагер фмеште с ним! Потшему ти брат на работу слизнь, когда ест мношестфо других рас?! Это плевок в лицо Великому Рейху! Йа литшно даю заферений, што это так не пройти! - Бросив на пана Кнедлика последний взгляд, от которого усы трактирщика покрылись инеем, оберхуфбешлаглермайстер резко обернулся обратно к Янкелю, который уже начал понемногу растекаться от ужаса. - Ответшай мне, грязний вшивотний, потшему тут так гразно?! - Янкель не в состоянии был и двух слов связать, но немцу это и не требовалось. - Молтшиш? Йа скажу! Это всё от вас, подлых, грязных, вонючих, сопливых унтерменшей - вся грязь, всё зло! Сказав так, немец грубо сграбастал слизня заа самое больное и уязвимое место - глазные стебельки - и одной рукой поднял на землёй, так, что их глаза оказались на одном уровне. - Сейтшас ти всё здесь отшистиш, айнферштанден? - Янекль спазматически задёргался, что было воспринято офицером как знак согласия. Штаркенрекендорф презрительно швырнул слизня на заплёванный пол, а сам снял перчатки и швырнул их в камин, после чего маленький зал наполнился едким чёрным дымом синтетической кожи концерна "IG Farbenindustrie". Затем немец тщательно вытер руки полотенцем, сорванным одним из помощников с шеи какого-то посетителя, после чего полотенце также отправилось в камин. Скривив губы, немец достал из внутреннего кармана пальто девственно чистую зубную щётку и бросил её в распластанного по полу Янкеля, попав несчастному слизню прямо в глаз. - Тепер мой! - Последовал очередной приказ. С мучительным стоном слизень попытался встать, но его опрокинул обратно на пол отвешенный одним из помощников пинок под дых. - Не смет стонат и иными шпособами своё недоволстфо пройавлят! Гордис, што тебе дан шанс исправит пргрешенйа! - С этими словами оберхуфбешлаглермайстер проследовал обратно к своему стулу, а его помощники за глазные стебельки резко подняли слизня на колени. Дрожащими руками сжав зубную щётку, счетовод медленно начал оттирать пол. - Да, йа хотель шпрашивайт. Где тут у вас херр Франтишек?
- Д-да, в-ваше благородие... т'есть, герр оберхуфбешлаглермайстер, он же т-только что здесь был... ФРАНТИШЕК! - призыв пана Кнедлика был воплем отчаяния, однако прозвучал подобно Иерихонским трубам. Всё это время тромбонист испытывал смешанные чувства. Поначалу это был дискомфорт от того, что шип декоративной диффенбахии оказался вовсе не декоративным и больно врезался коту в облезлый бок. Но как только Штаркенрекендорф приступил к унижению Янкеля, низменные мысли о дискомфорте покинули кошачий ум, вытесненные непереносимым желанием защитить друга. На какое-то мгновение пушистая лапа тромбониста даже потянулась к спрятанному за пазухой парабеллуму, но кот вовремя сообразил, что застрелив Штаркенрекендорфа он погубит не только себя, но и Янкеля с паном Кнедликом. Да к тому же, учитывая собственный навык стрельбы, кот куда скорее застрелил бы люстру или витрину. Однако теперь праведный гнев охватил кота с головы до кончика хвоста. Забыв о страхе, тромбонист по-кошачьи выгнул спину и выпрыгнул из-за цветка, безрассудно желая во что бы то ни стало приструнить оберхуфбешлаглермайстера и защитить Янкеля. - А, вот и вы, пан Штаркенрекендорф. - заявил кот с вызовом - Унижаете того, кто слабее вас. Какой оригинальный способ множить славу Рейха. - Херр Франтишек, мнйе приказано достафляйт вас в коммендатурен шейтшас. - казалось, оберхуфбешлаглермайстер пропустил наглую речь кота мимо ушей. - Ха, а я и не подумаю с вами ехать, пока вы не извинитесь перед Янкелем, оберхуфбешлаглермайстер! Если хотите знать, такие работящие слизни, как Янкель - кот указал на растёкшегося по полу слизня с торчащей в глазу зубной щёткой - приносят Рейху куда больше пользы, чем разбойники и кровопийцы вроде вас и ваших соглядатаев! - речь тромбониста звучала каким-то гортанным рыком. Пан Кнедлик, ожидая реакции немца, предусмотрительно нырнул за стойку и слился с ландшафтом, мысленно кляня отчаянную смелость кота, грозящую погубить их всех. Молодой гжебег залез под скатерть столика, захватив с собой недоеденную газету. Тем временем на лице Штаркенрекендорфа отражалась тень внутренней борьбы. Конечно, наблюдатель, не вооружённый биноклем не смог бы заметить оную тень на бесстрастной физиономии немца, но всё же она была. Разумеется, не будь затронуты интересы Великого Рейха, Штаркенрекендорф сейчас не убивал бы время на такое бесполезное занятие, как внутренняя борьба, а спокойно запихивал бы в глотку Франтишеку его же собственный хвост. Но у оберхуфбешлаглермайстера был чёткий приказ самого гауляйтера - доставить кота-тромбониста в комендатуру в целости и сохранности, ни в коем случае не применяя силу. Оберхуфбешлаглермайстер не понимал смысла этого приказа: какой толк Германии и национал-социализму от этого поганого котишки? Тем не менее, не в правилах Штаркенрекендорфа было неподчинение начальству, а потому оберхуфбешлаглермайстер сделал то, чего бы не сделал ни при каких других обстоятельствах. - Исфиняйшь, херр слизень. - процедил немец, мысленно клянясь именем Фюрера когда-нибудь отомстить Франтишеку самым страшным способом. В краях его глаз заблестели капельки воды. Франтишеку не так представлялась эта драматическая сцена. Сейчас телом кота владел дух тигра, и он уже собирался потребовать от Штаркенрекендорфа подать счетоводу руку, но тут Янкель вскочил на ложноножки и, раскланиваясь перед немцами, отполз за стойку к пану Кнедлику, по пути подмигивая зубной счёткой своему другу-тромбонисту, мудро призывая его к умеренности в требованиях к оберхуфбешлаглермайстеру. - Так-то лучше, герр Штаркенрекендорф. А теперь ведите меня к госпоже Магде, я готов. - храбрился кот. - О найн, на эйтот раш фас высывать не фрау Магда, а шам господшин гауляйтер. Фы следофашь за мной. Франтишек со Штаркенрекендорфом покинули кабачок под нелепое прощание пана Кнедлика: "Спасибо за визит, приходите ещё, мы всегда рады солдатам Рейха" и благодарный, хоть и как никогда тревожный, взгляд Янкеля. За ними вышли последовали солдаты, сопровождавшие Штаркенрекендорфа, а, поскольку за это время они уже успели съесть ролльмопс, ягдвурст, сауэркраут и браткартофель, влезть в дверь им удалось только боком. Немцы посадили кота в массивный автомобиль с открытым верхом. Краем глаза Франтишек успел заметить, что за ними наблюдает человек в котелке, комбинезоне и со шваброй в руке, искусно изображавший опьянение. Когда машина отъехала, подпольщик попытался последовать за ней, но его ноги пошли в разных направлениях и "котелок" рухнул на тратуар.
Отправлено: 31.05.09 16:56. Заголовок: Немцы посадили кота ..
Франтишек взглянул на сидящего сбоку от него Штаркенрекендорфа. Лицо немца было совершенно каменным, казалось, он даже не дышал. Впрочем, кот не удивился бы, если бы так оно и обстояло - на бездушную машину оберхуфбешлаглермайстер походил гораздо больше, чем на человека. Тяжело вздохнув, кот отвернулся и устремил свой взгляд в переплетение кривых улочек вечерней Праги. Город был прекрасен: крутились вокруг пузатых фонарей мотыльки, хохотали о чём-то на ажурных лавочках хорошенькие пражанки, сновали по черепичным крышам гжебеги, выглядывали из древесных дупел люди в котелках. Впрочем, даже эта умиротворённая картина не вернула тромбонисту покоя. В его мыслях уже который раз прокручивалась страшная картина: Янкель, стонущий на полу с зубной щёткой в руках. Сейчас ненависть Франтишека к оккупантам была сильна как никогда. Пожалуй, он даже готов был рука об руку с товарищем Книтеком залезть на баррикады и отстреливать немцев с красным флагом в руках. Внезапно перед мысленным взором кота вновь промелькнул тревожный взгляд Янкеля. Франтишек понял: если он наделает глупостей в присутствии гауляйтера, на следующий же день на развалинах кабачка пана Кнедлика будет скрипеть виселица. Тромбонист сделал глубокий выдох и изо всех сил постарался расслабиться, откинувшись на спинку удивительно мягкого кресла. Коту и раньше изредка приходилось ездить в машинах, но такого чуда техники он не видел никогда. Даже на кривой брусчатке и колдобоинах, которыми были, увы, полны пражские дороги, автомобиль не скакал как необъезженная лошадь, а лишь плавно покачивался. Всё-таки что-то хорошее в немцах определённо было. Кот очень надеялся, что оно не заканчивается на роскошных машинах. От размышлений его оторвал скрип тормозной колодки. Чудо-машина доехала от кабачка пана Кнедлика до городской комендатуры всего за пять минут. С заднего сиденья выкатились подчинённые оберхуфбешлаглермайстера, один из них услужливо распахнул перед котом дверь и протянул ему обрюзгшую руку. Тромбонист помощью не воспользовался, не только потому, что не желал подавать руку фашисту, а ещё и потому, что один палец этой самой руки был едва ли не толще руки самого кота. Ловко соскочив на землю, кот подхватил хвостом тромбон и вопросительно посмотрел на офицера. - Идёмте, херр Франтишек. - Произнёс немец, учтиво подхватил кота под руку и повёл прямо по уже знакомой лестнице в бывшие музейные ворота. На сей раз обыскивать тромбониста никто не стал, более того: караульные у дверей даже отдали ему честь вытянутой вперёд правой рукой. Кот поморщился и к почти незаметному возмущению Штаркенрекендорфа на приветствие отвечать не стал. Оказавшись в холле, кот с сопровождающми не стали как в прошлый раз углубляться в переплетение коридоров, а пошли прямо вверх по устланной ковром лестнице мимо ярко-алых знамён рейха и СС. На постаментах, которые раньше занимали восковые фигуры, были теперь установлены какие-то однообразные бюсты и статуи, как две капли воды похожие друг на друга и выглядевшие сделанными машиной на конвейере. Взойдя (в случае рядовых - вкатившись) вверх по лестнице, вся процессия оказалась у массивной двери, увенчанной массивной свастикой. Насколько Франтишек помнил, ранее здесь находился зал тороидов - самый большой и роскошный во всём музее. Раз уж гауляйтер приспособил его себе под кабинет, думал кот, то это человек явно не средних запросов. Пока тромбонист размышлял, Штаркенрекендорф постучался в дверь - Войдите! - Раздался высокий голос. Рядовые взяли дверные ручки и что было сил потянули их на себя. Створки медленно отворились, и глазам Франтишека предстала громадная зала - почти такая, какой он помнил её из детства. Первое впечателение позабытого восторга быстро сменило разочарование - восковые тороиды сменили уродливые горгульи, понатасканные, сюда, видимо, с крыш всей Праги. Занавески на стенах заменили знамёна рейха, а на дальней стене слегка покачивался от сквозняка огромный гобелен с портретом усатого диктатора. Прямо под ним располагался длинный, в длину целого железнодорожного вагона, письменный стол, а за столом восседал, очевидно, сам гауляйтер с женой и несколькими приближёнными.
- Херр Франтишек, как я рада вас видеть! - пропела фрау Меллер, соскочив со стула и направившись к тромбонисту. - Взаимно, госпожа Меллер, доброго дня вам. - кот ничуть не лукавил, видеть Магду ему действительно было приятно, в отличие от общества, собравшегося за столом, в сторону которого тромбонист опасливо косился правым глазом. - О, Арни, - чирикала Магда, обращаясь, по-видимому, к невысокой фигуре, сидевшей в тени во главе огромного стола из чёрного дерева. - ты просто обязан как-нибудь послушать игру херра Франтишека, никогда не слышала ничего подобного его музыке, даже в Берлине. - Непременно, дорогая, уверен, наше сотрудничество с херром Франтишеком будет плодотворно не только в музыкальном плане. - произнесла тихим голосом фигура из тени по-немецки. Франтишек плохо знал язык оккупантов, а потому занервничал, но Магда тут же перевела слова мужа на чистый чехословацкий. - Ну что же вы стоите словно польский шлагбаум, Отто? Оставьте нас. - приказала фрау Меллер, обращаясь к Штаркенрекендорфу, всё это время стоявшего за спиной тромбониста по стойке смирно. - Heil Fuhrer! - каркнул оберхуфбешлаглермайстер и промаршировал вон из залы. Массивные двери захлопнулись, словно крышка титанического гроба. - Давайте я познакомлю вас с нашим маленьким обществом, херр Франтишек - с этими словами Магда почесала кота за ухом. Тромбонист едва удержался, чтоб не забарабанить ногой по полу от блаженства. - Доктора Шменгеля, наше светило, вы, наверняка, узнали. - Магда указала на пожилого человека в гражданском костюме. Его некогда смолистые, а ныне почти абсолютно седые волосы вихрились в произвольных направлениях. Глаза были воспалены, видимо, от постоянной работы. Но если бы Франтишек всмотрелся в них повнимательнее, то от не ускользнула бы искра безумия, мелькавшая по глазам учёного. Рот Шменгеля окаймляла трёхдневная щетина. - Да, конечно, я видел вас в научном журнале пана Крчика, очень приятно. - неловко проговорил кот. Под воздействием чар Магды его кипящая ненависть к немцам несколько притупилась, а вконец остыла, когда залу покинул Штаркенрекендорф. Шменгель скривил губы в улыбке, кивнул, сунул голову в тень и что-то прошептал Меллеру. Кот разобрал долетевшие до его ушей слова "отлично" и "идеально подойдёт", хоть и не был уверен в точности собственного перевода. - А это уважаемый господин Вирте, заместитель главы Аненербе, покровитель Наук и Искусств. Вы слышали об Аненербе, херр Франтишек? Франтишек впервые в жизни слышал слово "Аненербе", но по какой-то непонятной причине, заглянув в глаза Магды, сказал: "О да, разумеется, очень приятно с вами познакомиться." Господин Вирте поднялся из-за стола и быстрым шагом подскакал к коту. Сам он был человеком среднего роста и крайне непримечательной внешности. Тем не менее одежда герра Вирте не могла не вызвать изумление: на правом глазу у него покоилось нечто среднее между повязкой и калейдоскопом. На странное устройство были с одной стороны нанесены цифры и шкалы, с другой - некие загадочные символы. Шею замглавы Аненербе украшали несколько связок различных бус и предмет, напоминавший засушенную человеческую голову. Он протянул тромбонисту руку, украшенную перстнем с рубином в форме черепа. Вирте улыбнулся, когда Франтишек пожал ему руку и произнёс что-то по-немецки. - Херр Вирте говорит, что у вас впереди блистательное будущее, херр Франтишек. А ещё он заверяет, что духи древних арийцев предсказали, что ваша судьба неразрывно сопряжена с великим будущим Рейха. - произнесла Магда и по её переливающемуся голосу трудно было различить, произнесена ли последняя фраза с сарказмом или с искренним восхищением. - Этот высокий господин - личный охранник господина гауляйтера, капитан Фридрих Пфуйфель, наш самый доверенный человек - фрау Меллер указала на долговязого человека в форме СС со шрамом на шеке, шрамом на шраме на щеке и ещё одним шрамом поверх этих двоих. Человек кивнул. - Ну и наконец, человек, которому доверена судьба вашей Родины, гауляйтер Чехословакии и мой дорогой супруг, Арнольд Меллер. Из тени высунулась абсолютно круглая, хоть и не сказать, чтобы полная, физиономия в очках. Впрочем, могло показаться, что всё лицо гауляйтера и было сосредоточено в этих меленьких очках. Франтишек поклонился. Очки, поймав лучик света, сверкнули голубым могильным огоньком.
Отправлено: 01.06.09 19:52. Заголовок: - Na schon. Magda, k..
- Na schon. Magda, kannst du ubersetzen? - Негромко произнёс гауляйтер, глядя на жену. Магда с готовностью кивнула, и Меллер перевёл свой равнодушный взгляд на кота. - Nehmen Sie bitte Platz, Herr Frantischek. - Господин гауляйтер приглашает вас к столу. Пойдёмте, Франтишек. - Сказав так, фрау Меллер взяла кота за руку и подвела его к столу. Несчастный тромбонист еле переставлял ноги, в его голове бил барабан, а сжатая изящными пальчикам Магды рука горела огнём. Все втроём - Франтишек, Магда и Вирте - подошли к столу и заняли места. Кот неуклюже забрался в небольшое кожаное кресло прямо напротив гауляйтера, на которое указала ему фрау Меллер. Кресло вроде бы было мягким и удобным, но его обивка казалась липкой и холодной, как рука чахоточного. Под оценивающими взглядами высших чиновников Рейха тромбонист некоторое время ёрзал в кресле, пытаясь устроится поудобнее, но быстро спохватился и вытянулся в струну, переводя бегающий взгляд с одного немца на другого. Ему казалось, что его нервное поведение выглядит ужасно неловко и смешно, но на полузатенённом равнодушном лице гаулятера и мускул не дрогнул. В отличие от смертельно бледной физиономии Шменгеля, у которого на обоих глазах был сильный нервный тик и переодически передёргивало правую щеку. Внезапно что-то громко щёлкнуло, прямо у кота под ухом, и Франтишек вздрогнул, заставив кресло зашататься. - Haben Sie keine Angst. Das ist nur mein Gerat. - Подал голос Вирте, неловко улыбаясь и разводя руками. "Циферблат" на его глазу повернулся на одно деление, издав точно такой же щелчок. - Entschuldigen Sie mir. - Господин Вирте говорит, что это был всего лишь его аппарат и приносит свои... - Начала было Магда, но её перебил едва различимый хмык Меллера. В зале немедленно установилась космическая тишина. Гауляйтер подался вперёд, сжав ладони в замок, и обратился к Франтишеку по-немецки. Меллер говорил негромко, но очень чётко, каждый звук буквально врезался в мысли тромбониста. - Господин Меллер просит извинить невинные чудачества господина Вирте. Он также рад приветствовать вас в этом зале, куда удостаиваются чести попасть только самые достойные из подданных фюрера. - Бегло перевела Магда. - П-передайте господину Меллеру, что я... искренне благодарен за тёплые слова, но вовсе не считаю себя подданым... я имел в виду, самым достойным из подданых фюрера... точнее, одним из них. Одним из самых достойных. Я... всего лишь кот-тромбонист и не понимаю, чего такого полезного нашёл во мне господин гауляйтер. Я ничуть не лучше своих партнёров по оркестру, вы могли бы пригласить пана Жмуля, он был бы действительно рад. Хотите, я в следующий раз приведу сюда пана Жмуля? Он лучший пианист во всей Праге, а может, и в Чехословакии. Магда картинно закатила глаза и перевела сбивчивую речь кота гауляйтеру. Тот внимательно выслушал и снисходтельно улыбнулся. От этой жутковатой улыбочки коту захотелось провалиться сквозь землю, но на дне своей души он смог наскрести немного сил и растянул рот в ответной натянутой улыбке. Внезапно спокойно ковырявший лакированную поверхность стола ногтями доктор Шменгель дёрнулся и издал какой-то звук, похожий на приглушённое кудахтанье. Кот вновь вздрогнул, глупейшая улыбка мигом сплозла с его морды. Гауляйтер указательным пальцем поправил очки и вновь что-то произнёс. - Гауляйтер уверяет вас в том, что никакой ошибки быть не могло. Он - с моей посильной помощью - оценил ваш музыкальный талант весьма высоко и приобрёл крайнюю степень убеждения в том, что ваша музыка является расовой и арийской, а посему должна вдохновлять на подвиги простых рабочих и солдат Рейха. Я не хочу хвастаться, но помимо прочих учебных заведений я закончила магдебургскую консерваторию и по праву могу судить о качестве музыки. Но если моё мнение для вас - недостаточный аргумент... - Что вы, что вы, Ма... матерью Божьей клянусь, что мне и в голову такого не приходило! - Перебил фрау Меллер кот, но она даже не обратила внимания: -...то к вашим услугам господин Вирте - лучший знаток искусства по эту сторону Шамбалы! - Магда указала рукой на представителя Аненербе. Вирте слегка кивнул, позвякивая своими ожерельями. - Если вы до сих пор считаете, что вас перелценили, сыграйте сейчас для господиина Вирте, чтобы он подтвердил вам мои слова. Безаппеляционный тон Магды морально уничтожил кота. Затравленно взглянув на немецких чиновников, тромбонист сполз с кресла, вышел на середину зала, неуверенно взял в лапы тромбон и начал играть.
Отправлено: 02.06.09 10:52. Заголовок: Поначалу музыка из т..
Поначалу музыка из тромбона лилась такая же подавленная и запуганная, как и сам кот. Импровизация явно не складывалась, звук неприятно переваливался с высоких нот на низкие и производил впечатление задыхающегося двигателя силящегося въехать на крутой склон автомобиля. Вдобавок Франтишек, который хоть и чистил зубы каждый день, но всё же был котом, подавился комком шерсти, вылетевшем откуда-то из-за щеки. Теперь музыка и вовсе переросла в надрывный кашель. Вирте перевёл "калейдоскоп" на два деления назад и недоумённо скосился на Магду: - Wie es zu verstehen, frau Meller? Магда подала замглаве Аненербе успокоительный знак рукой и подошла к запыхавшемуся и окончательно растерявшему присутствие духа коту. - Херр Франтишек, не волнуйтесь, вы же в кругу друзей. Вы ведь доверяете мне? - Магда погладила кота по холке - Расслабьтесь и позвольте нам насладится вашей чудесной музыкой. - Д-да, конечно, М-магда, непременно... - тромбонист никак не мог усмирить свой страх, хоть голос фрау Меллер и действовал на него успокаивающе. Почему-то мысли Франтишека, отскочив от образа Магды обратились к светлому усатому образу Сусаны. А от него - к пану Кнедлику, Янкелю, пану Крчику. Что будет со всеми ими, если сейчас он, Франтишек, оплошает? Кот не испытывал ни малейшего желания развлекать фашистских бонз своей игрой, но осознание того, что теперь лишь он является защитой всем дорогим его сердцу людям, заставило кота легко подуть в тромбон. Музыка была ритмичной и в то же время в ней струилась меланхолия, воедино сплетались грусть и нежность. Франтишек играл не для немцев, нет. Он играл для своих близких. Чудная импровизация длилась довольно долго и вот уже огромные готические часы, стоявшие в углу залы, пробили девять вечера. Фигурки немецких солдат, сделанные каким-то искусным мастером, промаршировали под циферблатом, дали ровно 9 коротких залпов-щелчков в воздух и удалились обратно в нутро часов. Фрау Меллер победоносно улыбалась, довольная успехом своего протеже, гауляйтер удовлетворённо кивал в такт игре. Удивительно, но, казалось, по шрамам Пфуйфеля катилась слеза. А вот Вирте вёл себя крайне странно и пугающе: поначалу он слушал игру тромбониста с видимым равнодушием, но вскоре его и без того голубые глаза стали затягиваться светло-синей пеленой. Перстень с рубином в форме черепа замерцал пульсирующими красными огоньками, а засушенная человеческая голова начала бешено вертеться вокруг своей оси. Внезапно замглавы Аненербе запрокинул голову за высокую спинку стула, на котором сидел. В уголках его рта появилась пена. Все взоры, помимо взгляда Франтишека, зажмурившегося в экстазе собственной импровизации, да взгляда доктора Шменгеля, обращённого на собственный сорванный от непрестанного ковыряния лакировки ноготь, обратились на аненербевца. Можно было подумать, что Вирте плохо, но он зашептал спокойным, размеренным голосом: - Ja, ja, Sie sagen mit mir. In dieser Musik wird die Stimme Arijen wahrhaftig gehört. Unser Ziel ist nah. - Магда не переводила его слова увлёкшемуся Франтишеку. Гауляйтер ухмыльнулся. Точнее, лицо его оставалось бесстрастным, но на линзах очков отразился изогнутый световой блик. - Prächtig. Wir haben es gefunden, haben Vorausgesagt gefunden! Friedrich, sorgen sie für herrn Wirte. - произнёс Меллер. Пфуйфель помог подняться Вирте и подвёл его к, казалось, к голой стене. Внезапно стена разверзлась, обнажив потайной ход в который и удалились двое немцев. - Die aufzeichnung ist beendet. - добавил гауляйтер, на этот раз знаком прося Магду перевести его слова. - Херр Франтишек, - Магда потрясла кота, не слышавшего её слова за плечо, возвращая тромбониста к реальности из тумана музыкального транса - Запись окончена, херр Франтишек. Ваши труды во славу Рейха не останутся без награды, хоть впереди у нас с вами и много работы. Вы отлично справились, милый мой. - Что, простите? Мои труды? Слава Рейха? Награда? Запись? - Франтишек лишь начинал приходить в себя после импровизации и мало что понимал из слов госпожи Меллер. Но почему-то кошачье сердце не покидало щемящее чувство, будто он только что совершил непоправимую и страшную ошибку.
Отправлено: 02.06.09 11:56. Заголовок: - Да-да, совершенно ..
- Да-да, совершенно верно, награда. Habe ich recht, Arni? - Вопрошающий взгляд Магды устремился на гауляйтера. Тот едва заметно кивнул и достал из ящика стола какую-то бумажку. Пара росчерков ручкой с золотым пером, и бумажка перекочевала в руки Магды, которая передала её коту. - Это справка о реализации вами арийского потенциала. Согласно мнению собравшейся здесь экспертной комиссии, ваш потенциал реализован на 30%. Неплохо, но всё ещё впереди! Теперь вы вправе рассчитывать на должное уважение и беспрекословное подчинение всех, стоящих ниже вас по расе. Поздравляю с первым успехом! - Фрау Меллер заапплодировала и ей вторили все сидящие, кроме Шменгеля, озадаченно глядящего куда-то в потолок. - Может, у вас есть более специфические пожелания? Господин гауляйтер будет рад удовлетворить их в пределах разумного. Кот лихорадочно размышлял, прикусив нижнюю губу. Ему на ум сразу же пришла вчерашняя просьба пана Кнедлика похлопотать за трактир, но просить об этом у гауляйтера казалось какой-то дикостью. Тем не менее, один взгляд в глаза фрау Меллер изменил ситуацию и кот неловко произнёс: - Да... можно я попрошу за своего близкого друга? - Магда перевела, и бровь гауляйтера всползла вверх. - Он истинный патриот Рейха, можете мне поверить. Без него я никогда не смог бы развить свой... своё умение играть на тромбоне. Именно ему вы должна быть благодарны. Этот человек - пан Кнедлик, владелец небольшого ресторанчика на улице Помадок. Это, м-м, расово верный ресторанчик, настоящая кузница арийцев, говорю вам как тридцатипроцентный ариец. Мне кажется, это место заслуживает наилучшего отношения со стороны Рейха. Магда перевела слова Франтишека гауляйтеру. Тот почему-то обернулся и перекинулся парой реплик с Пфуйфелем, чей голос звучал как лай немецкой овчарки. Переговорив с эсэсовцем, гауляйтер вновь повернулся к коту и отрицательно покачал головой. - Мы все очень сожалеем, но это может разрушить тщательно выстроенную нами агентурную сеть. Дело в том, что в кабачке пана Кнедлика вот уже несколько лет под надёжным прикрытием работает один из лучших наших осведомителей. Если мы начнём опекать кабачок, это неприменно привлечёт внимание к его деятельности, а там уже и до провала недалеко. Поэтому господин гауляйтер вынужден ответить вам отказом. - Со всем возможным сочувствием произнесла Магда. Было хорошо видно, что будь на то её воля, на следующий же день двери ресторанчика инкрустировали бы золотом. Слова о немецком осведомителе моментально вызвали в памяти кота товарища Книтека и его задание. Кажется, настал лучший момент для его выполнения. - Осведомитель? Это звучит интересно и весьма по-арийски! Могу ли я поинтересоваться, кто же работает осведомителем в кабачке пана Кнедлика? - Тромбонист решил идти ва-банк. Магда перевела его слова своему мужу, и тот вновь кратко переговорил с Пфуйфелем.
Отправлено: 02.06.09 19:26. Заголовок: По хвосту кота пробе..
По хвосту кота пробежали мурашки. А может быть это были гжебеги. Как бы то ни было, Франтишек поставил всё на карту и напряжённо ждал ответа гауляйтера. -Ich meine, es gibt nichts schämlich darin, dass Sie den Namen unseres Agenten als Zeichen des guten Willens erkennen. - Меллер поправил очки указательным пальцем. Линзы учтиво улыбнулись. - Арни полагает, что не будет ничего зазорного в том, херр Франтишек, что вы, в качестве знака нашего доверия, узнаете имя своего арийского товарища и сможете отличать его от... аборигенов. - переводила Магда. Почему-то коту показалось, что в оригинале гауляйтер употребил выражение жёстче, чем "аборигены". - Да, разумеется, приятно будет знать, что можно сказать под боком у меня мой арийский брат. - заверил тромбонист. - Ist überzeugt, sie sind sehr gut bekannt, unser informator - sehr geehrt frau Rosendal. Ungeachtet des jugendalters hat sie das rote diplom des Meisters der Maskierung in der Schule der SS bekommen. - в словах Меллера звучала чисто немецкая гордость. - Арни уверен, что вы прекрасно знакомы, наш осведомитель - уважаемая фрау Розендал. Несмотря на свой юный возраст она получила красный диплом мастера маскировки в школе СС. Франтишек опешил. Никаких фрау Розендал в кабачке пана Кнедлика отродясь не было, женщины вообще не особо жаловали ресторанчик, ведь пан Кнедлик разливал щи повышенной крепости по старинным рецептам. - Простите, но я никогда не встречался с уважаемой фрау Розендал и, признаться, даже предположить не могу, о ком идёт речь. Магда звонко рассмеялась, заставив резонировать армию хрустальных плафонов огромной люстры под потолком. Меллер остался серьёзен, но его очки запрыгали на переносице. - Херр Франтишек, всё же наблюдательность явно не входит в список ваших многочисленных талантов - улыбнулась фрау Меллер - Может быть вам поможет оперативный позывной нашего осведомителя - "диффенбахия"? Несколько мгновений кот не осознавал смысла сказанной немкой фразы. И тут, словно раскат грома, перед ним разверзлась пропасть осознания: пан Кнедлик приобрёл декоративную диффенбахию год с лишним назад у немецкого профессора биологии, преподававшего в Пражском Университете имени Хлюбы. В то время немцы ещё не рождали вокруг себя ауру подозрений, а потом пан Кнедлик был рад задёшево приобрести столь изящное украшения для своего кабачка, ведь профессор покидал Прагу и активно распродавал своё имущество. - О Боже, э... в смысле, о Фюрер, какой я болв... в смысле, какая радость! Знаете, я всегда чувствовал привязанность к фрау Розендал, хоть и считал её цветком. Видимо, мы, арийцы, притягиваемся друг к другу. - мямлил кот, мня в руках полу пиджака. - Какой вы, право, смешной, херр Франтишек! - трель смеха Магды вновь поднялась к люстре - Что значит "считали"? Разумеется, фрау Розендал и есть цветок. Вы же слышали об экспериментах доктора Шпенгеля по передаче разума человека растению? Доктор весьма преуспел в этой сфере, благодаря широкой помощи Рейха! На этих словах доктор Шменгель, видимо, собирался кивнуть, но вместо этого с размаху врезался в стол лбом.
Отправлено: 03.06.09 17:56. Заголовок: - Нет, об этих экспе..
- Нет, об этих экспериментах я, к сожалению, не слышал. Возможно, стоит расспросить пана Крчика. - Обязательно расспросите, это настоящее чудо немецкой науки! - Наставительно произнесла Магда. - Ну а сейчас, боюсь, вам уже пора. Все собравшиеся здесь - весьма занятые люди, сегодня им предстоит ещё много работы во славу Фюрера. - Да-да, я всё понимаю. Heil Hitler! - Выкрикнул кот, вскинув вперёд правую лапу. - Sieg Heil! - Слегка приподняв руку, ответил гауляйтер. На линзах его очков сверкнул зловещий блик, напомнивший коту череп. Не решаясь повернуться к чиновникам Рейха спиной, кот медленно попятился к со скрипом открывшейся за ним двери. Стоило ему переступить порог, как пудовые челюсти дверей вновь сомкнулись прямо перед его носом, отрезая тромбониста от зловещего зала, какзавшегося ему частью какого-то другого, зловещеего мира. Переведя дух, кот осмотрелся в поисках Штаркенрекендорфа. Каменной физиономии оберхуфбешлаглермайстера кот обрадовался как родной. - Херр Франтишек? Фи закончиль? - Как всегда невозмутимо поинтересовался офицер. - Да, Отто. - Тромбонист и сам не понял, откуда у него вырвалось обращение к немцу по имени. Наверное, всему виной была магия чернил и бумаги, висевшая над справкой в кармане его пиджака. - Хорошо. Нам порутшено фас к тому сопрофошдат. - Шагая вниз по лестнице произнёс офицер. Тромбонист представил взгляды соседей, увидевших его подъезжающим к дому на автомобиле со свастикой, и нервно сглотнул. - Нет-нет, не утруждайте себя. Я хочу прогуляться на свежем воздухе. - Мутрой решени. - Произнёс явно довольный таким поворотом событий оберхуфбешлаглермайстер, услужливо распахивая перед котом дверь комендатуры. - Heil Hitler! - Sieg Heil. - Ответил кот стремительно закрывавшейся двери. Постояв ещё немного на пороге, Франтишек вприпрыжку спустился с лестницы и заспешил к улице Снитков, где ждала его тарелка тёплых блинов и не менее тёплая постель. После всего пережитого за эти два дня тромбонист отчаянно надеялся, что хоть завтрашний день выдастся спокойным и скучным, как это было раньше. Поэтому он твёрдо решил пораньше добраться домой и пораньше лечь спать. Пробегая по кривым переулкам мимо красочных вывесок и сонных прохожих, кот представлял себе миску молока и тёплую перину, силясь побыстрее забыть о неприятной аудиенции в комендатуре. От мыслей о сне грядущем кота оторвала чья-то жилистая рука, внезапно опустившаяся на его плечо. Вздрогнув, кот обернулся. За его спиной, прислонившись к стене особняка стоял весьма подозрительный человек в застёгнутом на все пуговицы плотном пальто до пят и надвинутой на глаза фетровой шляпе. Незнакомец был настоящим великаном, ростом превосходя среднего пражанина раза в полтора. Франтишек был бы уверен, что именно он схватил его за плечо, если бы не одно обстоятельство: руки свои верзила держал глубоко в карманах. - Простите, это не вы тронули меня за плечо, пан... - Неловко поинтересовался тромбонист, глядя в темноту под полями шляпы. Ответа не последовало. Внезапно произошло то, чего кот ожидал меньше всего: где-то на уровне живота полы пальто слегка раздвинулись и из темноты выглянуло необычайно суровой ннебритое лицо в котелке. - ...то есть я хотел сказать, товарищ. - Товарищ Чеквалап, если быть точным. - Прогавкал подпольщик и пояснил: - В конспиративных целях моё имя каждый день меняется на две случайно выбранные буквы. Ты товарищ Франтишек? - О, прошу вас, не надо. Я пан Франтишек, если вам так угодно. - Поморщился тромбонист. - Вас прислал товарищ Книтек? - И Ленин не сказал бы точнее. - Товарищ Чеквалап прикурил отвратительную самокрутку и выдохнул сизый дым, который облачком выполз из-под шляпы "верзилы". - Но, помилуйте, как вы узнали, что я буду на этой улице в это время? - Изумлению Франтишека не было предела. - Ты оскорбляешь моё пролетарское достоинство. Как-никак, я опытный подпольщик. - Человек в котелке затянулся ещё раз. - Так вот, товарищ Книтек просил меня узнать, как продвигаются поиски стукача в кабачке пана Кнедлика. - Поиски окончены, так товарищу Книтеку и передайте. Стукач - декоративная диффенбахия фрау Розендал. Теперь ваше подполье оставит меня в покое? - Посмотрим, товарищ. Всё ещё только впереди. - Философски заметил Чеквалап, прежду чем затянуться в последний раз, выкинуть самокрутку на тротуар и исчезнуть меж пол длинного пальто. Как только он скрылся между пуговиц, изнутри "верзилы" послышался долгий ухающий звук. Не в силах перебороть любопытство, кот раздвинул пальто ещё раз и внимательно туда заглянул. Там уже никого не было, но на земле ясно видны были очертания какого-то уходящего в пражские катакомбы тоннеля. Пожав плечами, кот застегнул пальто и вновь направился домой. Внезапно ему вспомнился пьяный подпольщик у выхода из ресторанчика. Сперва кот опасался, что тот с кучей новых деталей перескажет происшествие Книтеку, но теперь тромбонист был уверен, что либо подпольщик своё сообщение передать не успел, либо просто забыл по пьянке.
Изящно проловировав по знакомому наизусть лабиринту переулочков древнего семиугольного Квартала Кубочков, Франтишек вышел на финишную прямую - булыжный тротуар улицы Снитков. Смеркалось. Лучи заходящего солнца почти горизонтально облизывали крыши домов, устилая Прагу тёплым световым покрывалом. С соседней улицы доносились отзвуки какой-то лирической песни на немецком в исполнении, кажется, Марлен Дитрих. Она удивительно удачно вписывалась в красоту окружающей обстановки, и кота вновь посетила мысль о том, что настоящая Германия не начинается со Штаркенрекендорфа и не заканчивается Арнольдом Меллером. По улице сновали редкие запаздывающие прохожие и гжебеги, если и запаздывающие, то только согласно плану. Тут умиротворение кота несколько отхлынуло - он вспомнил, что подвал булочной пана Сдобы, которую ему предстояло миновать, служит местом сбора подпольщиков. Франтишеку отнюдь не хотелось вновь сталкиваться с товарищем Книтеком, а потому он огляделся по сторонам и, удостоверившись, что никто не обращает на него внимания, зажал тромбон в хвосте и, выпустив когти, взлетел по водосточной трубе прямиком на крышу соседнего со своим дома. Тромбонист сделал это стремительно и без видимых затруднений. Наверняка, маститые коты-верхолазы из других европейских столиц нашли бы в его манере подъёма множество технических недочётов, но непосвящённого наблюдателя всё равно поразила бы удивительная ловкость, которую трудно было заподозрить во грузном лысеющем Франтишеке с первого взгляда. Тромбонист любил крыши, как и все коты. Все неудобства и стеснения оставались снизу, на земле и Франтишек в такие моменты казался себе совершенно другим котом: сильным, храбрым и необузданным. Панорама Праги была великолепна, хоть и несколько подпорчена восковой фигурой Фюрера на западе. Сияли кресты готического собора Пражской Гжебегоматери, далеко за городом виднелась серебристая лента Укроп-реки. Тут Франтишек опомнился: как бы снова не опоздать домой. Тромбонист перепрыгнул на крышу своего дома, приоткрыл скрипучую чердачную дверцы и шмыгнул в парадную. Пани Елена почувствовала величайшее облегчение, когда заслышала знакомое копошение Франтишека в замке входной двери: её сын вечно путал ключи. Весь день она провела в беспокойстве за своего Франтишечека, увязшего в такой опасной истории. Перерыв пани Елена взяла лишь на то, чтоб закатиться в пекарню пана Сдобы и устроить ему грандиозный скандал. Пан Сдоба всегда тайно питал нежные чувства в кошке, ещё с молодости. Но никогда не решался в этом сознаться. Он долго мялся в попытках объяснить пани Елене, что вовсе не он вовлёк Франтишека в подпольную деятельность, но всё было бесполезно. Тогда старый пекарь прибег к испытанному средству для чрезвычайных ситуаций - угостил пани Елену своими коронными Витыми Круосанами по-Старовелковицки Экстренной Сдобности. Пани Елена поругалась ещё немножко для проформы, но была вынуждена простить своего старинного приятеля. Франтишек пересказал матери содержание этого дня, на этот раз не пытаясь скрыть никаких нюансов. Пани Елена хоть и презирала оккупантов, была безумно рада полученной сыном справки о реализации арийского потенциала - наконец-то её бедовый Франтишечек был хоть чем-то защищён. Да и самому тромбонисту стало много спокойнее - теперь он надеялся, что сможет защитить своих близких, используя свою "арийскость", а подпольщики должны оставить его в покое, ведь их задание он выполнил. А потому, Франтишек мог заняться тем, чем и надлежит заниматься в таком умиротворённом состоянии - наворачивал блины на радость маме. Наконец кот насытился и, прихватив с собой "Метеор" Чапека направился в свою комнату. Кот потянулся, высвобождая накопленное в мышцах за второй кряду тяжелейший день напряжение. Но едва он собирался свернуться клубком на мягкой перине, как в небольшое окошко его комнаты раздался стук. Поначалу тромбонист подумал, что ему мерещится, но стук повторялся, становясь настойчивее. Франтишек понял, что если он немедленно не подойдёт к окну, стучащий, чего доброго, разобьёт стекло. Кот вскочил на лапы и распахнул створки окна, едва на разбив горшочек с гортензией на подоконнике. Никого не было видно, стояли сумерки. Кот решительно ничего не понимал и тут его охватил внезапный ужас - с самого верха окна свесилась чья-то уродливая курносая голова в котелке и красном платке, обвязанном вокруг тщедушной шейки. Свесилась снизу вверх. Франтишек едва не заорал от неожиданности. - Л-летучая м-мышь? В-в-в кот-котелке?! - в обычных обстоятельствах тромбонист не удивился бы летучей мыши, коих в Праге жило немало, но сейчас он был напуган до крайней степени. - От кошачьей морды слышу, империалистический расист! - голос, принадлежавший летучей мыши был определённо женский - Я от товарища Книтека, гордись: краснознамённое подполье предоставляет тебе великую честь вновь послужить делу мировой революции!
Отправлено: 04.06.09 16:10. Заголовок: Ужас как рукой сняло..
Ужас как рукой сняло, на смену ему быстро пришло страшное, жгучее раздражение. Трясущимися от гнева лапами кот захлопунл окно, ударив ошалевшей летучей мыши прямо по уродливому носу. Не обращая на стуки и визги из-за окна, тромбонист демонстративно запрыгнул на кровать, открыл книгу и начал читать. Вернее, делать вид, что увлечённо читает, потому что разобрать что-либо под возмущённый визг за окном было практически невозможно. Кот деловито перевернул страницу, скосив глаза на дребезжащеее оконное стекло и размышляя, когда же пролетарий наконец соизволит убраться. - Франтишек! Что это у тебя там за грохот? Мне подойти? - Послышался из-за двери голос пани Елены. - Нет-нет, мам, ничего страшного, успокойся. - Траурно вздохнув, тромбонист на спеша сполз с кровати, подошёл к окну и вновь открыл его. Взгляд летучей мыши горел испепеляющим пламенем, похожим, наверное, на зарево революции. - Это тебе так просто с кровавых твоих лап не сойдёт, эксплуататор! - Гневно визжал летучий крыс. - Я так и передам товарищу Книтеку, что тромбонист Франтишек не оправдал доверия! И останутся от Франтишека только пух и... Подольщик с опаской посмотрел на кота, вновь протянувшего лапы к оконным створкам. Гнев на его уродливой физиономии медленно сменился напускной суровостью. Откашлявшись, посланник мягко спланировал на подоконник и присел на горшок с гортензией. - Аккуратнее, это гортензия моей мамы! - Возмутился кот. - Какая разница? Всё равно всё скоро будет общим. - Летучий мыш поковырялся кончиком крыла в клыках и сплюнул в горшок. - Хватит о всяких там империалистических цветках, перейдём к делу. Товарищ Книтек... - ...меня совершенно не интересует. Я свои обязательства перед ним выполнил. Уговор был такой: я нахожу стукача, он забывает как меня зовут. Я свою часть выполнил и я больше не хочу слышать имени Иржи Книтек. - Хотя кот был вынужден говорить тихо, чтобы не напугать маму, кончики его ушей тряслись от злобы. Сейчас больше всего ему хотелось схватить наглого визитёра за уши и слопать, как это было принято у его воинственных предков. - Ты не можешь просто так взять и отказать нам! Грядёт мировая революция! Планета заполыхает очистительным огнём, в котором расплавятся цепи! Немногим предстоит пережить мировой пожар, и отказываться... - ...самый лучший вариант. - Второй раз перебил незваного гостя Франтишек. - Поймите наконец, что я ни при каких обстоятельствах не приму эту вашу "честь". Можешь мне хоть весь "Капитал" наизусть пересказать. Визитёр немного сник. Видно было, что кот предсказал его следующее намерение. Но просто так сдаваться подпольщик не собирался. Копируя жест своего руководителя, летучиё мыш зловеще надвинул котелок на глаза, но немного не рассчитал движение и вовсе скинул шляпу с головы. Глядя на это, Франтишек хихикнул. - Так ты смеяться смеешь на пролетарием? Душитель! Кровопийца! - Пыхтел подпольщик, доставая шляпу из-под горшка и стряхивая с неё землю. - Вот теперь я точно вижу, что у тебя мне делать нечего, коричневая морда! Пока! - В лучших пролетарских традициях смачно плюнув на пол, визитёр гордо взмахнул крыльями и через несколько секунд исчез в темноте ночного неба. Расслабленно вздохнув, кот закрыл многострадальное окно, тряпочкой вытер следы пролетарского происхождения подпольщика и вновь запрыгнул на диван к своей любимой книжке. Кроме неё его сейчас ничего не интересовало - ни немцы, ни большевики, ни даже царапаное пятно на тромбоне. Всё проходит - думал кот, закрывая книжку, выключая лампочку и заползая под перину.
Тромбонист мгновенно погрузился в сон, там тяжела была ноша переживаний этого дня. Но и в, казалось, крепком сне его не оставляли призраки пережитого: вихрились в тягучем ночном воздухе стайки котелков с крыльями летучих мышей. Какие-то неясные красные языки пламени плясали "яблочко", а на аккордеоне им почему-то подыгрывал Штаркенрекендорф. А вместо луны сумрак могильно освещали линзы очков гауляйтера. А ещё во сне было много гжебегов. Очень много. Они собирались в огромную кучу, лезли, карабкались друг по другу, образуя гигантскую фигуру неясных ещё очертаний, некое коллективное гжебегское целое. Несмотря на ночные кошмары, кот ни разу не проснулся до утра и встал в хорошем состоянии и бодром расположении духа, решив раз и навсегда забыть об этих последних днях с их ужасами. Как бы давая ясный сигнал держаться подальше, адресованный всем неприятностям, кот увлечённо планировал распорядок сегодняшнего дня, умываясь лапой. Перво-наперво стоит позавтракать: что-нибудь лёгкое вроде омлета. Затем Франтишек намеревался стереть одно из напоминаний о страшных событиях минувших дней - сходить в эмалировочную мастерскую пана Мульки и избавится от уродливого пятна и царапин на тромбоне. Потом он купит свежей выпечки у Сдобы, занесёт её домой и отправится на работу. А ещё по пути он... он... купит Сусане цветы! Пани Елена вставала рано, как и все пожилые кошки, а потому Франтишека уже дожидались омлет (мама предугадывала все его желания каким-то мистическим образом) и хрустящие тосты. Кажется, маленькая кошачья семья наконец-то обрела заслуженное спокойствие. Впрочем, пани Елена умолила сына пока что носить с собой парабеллум, хотя бы ради её собственного спокойствия. Приблизительно через час кот вышел из дома, сжимая тромбон в хвосте. Первый удар по оптимистичному настрою тромбониста был нанесён пару лестничных пролётов спустя: на стене парадной красным мелком была выведена корявая надпись: "Кот Франтишык - гряздный импиреалист и пасобник фашысской власти." А снизу была добавлена беглая приписка, так как автор явно не выместил всю свою неприязнь к коту в основной части: "А ещо он дурак" Что ж, подобным глупостям не дано было поколебать решимость тромбониста зажить спокойно. - Нужно не забыть стереть эти глупости мокрой тряпкой, когда вернусь домой. - подумал он. Но стоило коту выйти из подъезда дома, как ему приветливо гавкнул гудок массивного немецкого автомобиля, припарковавшийся прямо напротив входа в дом тромбониста. Из авто вышел молодой белобрысый немец в форме младшего фельдблюхерягергаубера. - Херр Фран-ти-шек, топрый морген, - чехословацкий немца был ещё ужаснее, чем у Штаркенрекендорфа - Я есть фаш ной шофёр, Ханс Нейербаумштрассетрост, отшень приятный с фами знакомство иметь. Шерсть кота встала дыбом. Ну почему его никак не желают оставить в покое, ведь он не хочет ничего кроме мирного существования? - Что вам на этот раз угодно, херр Каквастам? - дерзил разъярённый кот, задним умом уже понимая, что его тщательно выстроенным планам на день едва ли суждено сбыть. - О, херр оберхуфбешлаглермайстер прикасать мнйе ваш конво... сопровашдат. Я ест фаш шофёр! - ещё раз пояснил молодой немец, расплываясь в улыбке. - Не желаю! Не хочу! Оставьте меня в покое все! - истерично завопил Франтишек. В ответ на это Ханс терпеливо продолжил лепетать объяснения, очевидно пологая, что произошло простое недопонимание. Франтишек осознал, что говорить с немцем бесполезно. Он также понимал, что то, что он сейчас сделает - временное и безответственное решение. Но ему нужно было побыть одному, нужен был простор и свежий воздух. Немедленно. Кот выпустил когти и молнией взвился по водосточной трубе на крышу.
Отправлено: 06.06.09 14:54. Заголовок: Кот выпустил когти и..
Кот выпустил когти и молнией взвился по водосточной трубе на крышу. Она встретила его влажной черепицей и лёгким запахом затхлости - верными спутниками кота на протяжении всей его жизни. В два прыжка тромбонист перелетел на соеднюю улицу, подальше от удивлённых окриков немца. Преодолев ещё два квартала, Франтишек наконец позволил себе с облегчением вздохнуть и вытянуться у тёплой дымовой трубы. Перед его глазами лежала почти вся Прага - на востоке пронзали розовые лучи молодого солнца шпили костелов Градчан, на востоке пузырились купола барочной Малой Страны. Меж торговых домов и соборов, проползая под мостами и виляя между набережными через весь город величественной наградной лентой ползла Влатва. Сейчас она была особенно красива, как и весь город. Город, который гнойным прыщом уродовал восковой истукан, своей нелепостью и огромностью осквернявший непритязательное величие древней столицы. Казалось, даже уродливые рыбоглазые горгульи на водостоках смотрели на Гитлера с презением. - Ну что, братцы? Вам тоже не по нраву этот парень? Ничего, подождите чуток, скоро его тут не будет - помяните моё слово. Как говорил, кажется, прадед моей матушки, "капитана без знаний и терпения не бывает". А он, между прочим, был корабельным котом на флагмане Австро-Венгерского флота! Так что не всё потеряно, не вешайте носы... хотя скульптор уже подумал за вас. - Кот сам рассмеялся своей шутке вместо горгулий. Несмотря на их уродливую внешность, каменные бесы были одними из лучших друзей кота. Они никогда ничего у него не просили, а сами всегда давали то единственное, что у них было - умение молча всё выслушать и улыбнуться в ответ. Пусть улыбки их были весьма устрашающий, тромбонисту они были стократ дороже всех неискренних натянутых улыбок мира. Привычка говорить с горгульями осталась у кота с детства, с того дня, когда он упал с крыши головой вниз. - Ну ладно, друзья, побежал, я, что ли? У меня на сегодня ещё много дел - тромбон починить, сдобы купить, цветы для Сусанны... Давайте, не скучайте! - Окинув последним взглядом утреннюю Прагу, кот улыбнулся горгульям на прощанье и прыгнул на следующую крышу. Горгульи улыбались ему вслед. Может, дружески, а может, и ехидно, точно пронзая будущее неподвищным взглядом своих прищуренных глаз. Кто знает, о чём думают эти каменные уродцы? Франтишек уж точно не знал да и, пожалуй, не хотел знать. Сейчас его занимал только один вопрос - как побыстрее добраться до мастерской пана Мульки. Она лежала за рекой, поэтому на полпути коту с неохотой пришлось сползти по водосточной трубе вниз, на мощёные улочки, и продолжить свой путь по брусчатке. Навстречу ему семенили гжебеги, спешили по своим делам горожане, строевым шагом прогуливались немцы, иногда останавливаясь, чтобы проверить у горожан документы. Из мусорных баков и крон деревьев порой высовывались на секунду головы в котелках. На улицах под аккомпанемент лязга трамваев, цокота копыт, криков уличных зазывал и нечётких звуков граммофона царила обычная, знакомая Франтишеку суета. Город просыпался, медленно разворачивал крылья вывесок, скрипел затёкшими суставами дверей и зевал дымом из труб. Франтишек начал насвистывать себе под нос незатейливую мелодию, надёсь, что его доля неприятностей на сегодня подошла к концу. Вскоре в дальнем конце улицы блеснула эмалированная вывеска дела пана Мульки, куда кот и поспешил. Протиснувшись между двумя излишне полными дамами, кот вскоре оказался у дверей. Но как только его лапа сжала холодную дверную ручку, из-за окна лавки послышалась до боли знакомая ругань на до боли знакомом языке. Фыркнув себе в усы, кто решительно дёрнул дверь на себя и вошёл в помещение лавки. Всегда аккуратная, чистенькая и вылизанная мастерская пана Мульки была разгромлена. На полу валялись эмалированыые гуси и коровы, криво свисала со стены пасторальная картина, паркет уродовали следы измазанных мазутом сапог. Сам их обладатель стоял за прилавком и тщательно перерывал содержимое полок. Несчастный пан Мулька сидел на табурете, съёжившись и утирая с носа холодный пот. - Котт? Бриз отсюда, шифотнай, тут обиск! - Выкрикнул немец, завидев заходящего в лавку Франтишека. - Простите, а могу я поинтересоваться, что здесь происходит? - Задал вопрос тромбонист. - Не тфой дело! Фон, пока я не тепя не арестофаль! - Немец угрожающе сделал шаг вперёд. Но кота, повидавшего вчера самого гауляйтера, подобными приёмами было уже не напугать. - Простите, но разве я не имею право зна... Дверь внезапно распахнулась, громко стукнувшись о стену. Кот обернулся и обомлел: за его спиной стоял тот самый утренний водитель. - Как слафно, што мне фас найти удалёс!
Отправлено: 20.06.09 11:16. Заголовок: - Час от часу не лег..
- Час от часу не легче! - мысленно вздохнул кот, его нос произвольно задёргался от нервного тика. - Я ишкаль фас по фшей Праге, херр Фран-ти-шек! - добавил шофёр, распахнув строй белоснежных зубов в улыбке. - Затшем фи искаль этот шифотный котт? - немец, производивший обыск, заинтересованно обратился к Хансу - Этот котт das verbrecher? Я сразу подумать это по его криминаль морда! - Нет-нет, это ше есть херр Фран-ти-шек, - Ханс неизменно проговаривал имя тромбониста по слогам, очевидно, опасаясь обидеть кота неправильным произношением. - сертифицирен музикант Рейха! Его арийский потентшиал есть тридшать процентоф!- последний аргумент шофёр явно считал исчерпывающим. - Херр младший фельдблюхерягергаубер всё верно изложил, - заявил кот сухим официальным тоном, смекнув, что шофёр, появление которого его поначалу огорчило, может оказаться полезен в этой ситуации. - И я имею право знать, что происходит в этом заведении! Видимо, сознание немца отчаянно пыталось побороть печальную действительность, а потому его взгляд сменил презрительную выражение на изумление, как бы заверявшее его собеседников в том, что он скорее уверует в летающих гжебегов, чем в толстых котов с тридцатипроцентным арийским потенциалом. - Тшем фы мочь подтвердить свой слофа, херр фельдблюхерягергаубер? - недоверчиво спросил немец. В ответ на это Ханс вытащил из-за пазухи ворох каких-то заполненных бланков, форм и справок. Немец взял бумаги, взмахом руки согнал клацающего зубами пана Мульку с табурета, уселся и стал их изучать. Через некоторое время немец шёпотом отчаянья произнёс: "Не мошет быть, это есть подпишь херр гауляйтер!" и прибавил к этому какое-то немецкое слово ещё тише, значение которого Франтишек не знал. Кажется, сознание немца наконец-то приняло болезненную правду. Он вскочил с табурета, вытянулся и отдал коту честь, ведь к стыду самого немца, его арийский потенциал был реализован всего на 22 процента, чем, видимо, и объяснялась его мазутная чумазость. - Так-то лучше, - самодовольно заявил Франтишек. Ему начинали нравится преимущества тридцати процентной реализации арийского потенциала. - А теперь соблаговолите объяснить, на каком основании вы устроили погром в заведении законопослушного... подданного Рейха, уважаемого пана Мульки? При этих словах пан Мулька, до сих пор пытавшийся спрятаться за подолом эмалированной скульптуры молочницы, приоткрыл один из зажмуренных глаз, что означало появление робкой надежды в его съежившемся сердце. - Дело ф том, што в коммендатурен поступаль информация, што хозяин этот мастшерская хранить запрещённый литератур! В ходе опыск я пока не обнаружифать запрещённый литератур, но я обнаружифать што эмаль на некоторый фигурен не соответшфоваль стандартам Рейха, согласно параграф што седнадшать положения о... - тут немца, считавшего излагаемую информацию крайне важной, прервал Франтишек. - Оставьте эти глупости, я ручаюсь за преданность пана Мульки и всех видов его эмали! Вы и так уже разнесли половину этой славной лавки, очевидно, что никакой запрещённой литературы здесь нет и быть не могло! И я советую вам обратить самое пристальное внимание на профпригодность штата шпионов и агентов в вашей комендатуре! А если у вас есть какие-то претензии, то потрудитесь изложить их гауляйтеру Меллеру, с которым я имею великую честь быть лично знакомым! - впервые в жизни кота слегка опьянило сознание собственной власти. Насмерть запуганный этой гневной отповедью и особенно упоминанием имени гайляйтера, немец отдал честь и впопыхах выскочил вон из мастерской, ударившись о дверной косяк. - А вы, Ханс, подождите меня у автомобиля. - отослал кот шофёра, как всегда бессмысленно улыбавшегося многочисленными шеренгами зубов. - Не волнуйтесь, пан Мулька, всё прошло, вы в безопасности! - кот помог эмалировщику подняться на ноги и проводил его до табурета, поддерживая под руку. Видели бы его сейчас родные, изумились бы: шерсть тромбониста стояла дыбом, в расширившихся зрачках плясал свой дикий танец огонёк, свойственный только диким камышовым котам, и даже хвост почему-то казался менее облезлым, чем обычно. Давно Франтишек не испытывал такой уверенности в себе. Сказать по правде, с тех самых пор, как в детстве его побила банда мышей. - Перво-наперво скажите мне, пан Мулька: вы действительно хранили запрещённую литературу? - поинтересовался кот. - Да, да, пан Франтишек, бедовая моя голова! Грешен! Был в прошлом месяце в гостях у Брюнкеля-слизня, так его жена готовила такой чудесный форшмак! Ну я и списал у неё рецепт! - сознался пан Мулька и зарыдал.
- Ну-ну, успокойтесь, всё позади. Не пристало человеку вашего возраста вот так вот реветь! - Франтишек крепко сжал расчувствовавшегося торговца за плечи и встряхнул, но старик был слишком поглощён вырвавшимися наружу эмоциями. - Успокойтесь, пан Мулька, слышите? Я приказываю! Кот сам не ожидал от себя такого грозного, раскатистого тона. Последняя реплика гулко ударилась в потолочные балки и заскакала по торговому залу от стенки к стенке. Пан Мулька немедленно выпрямился как штык и высморкался в первую попавшуюся тряпку. Тромбонист в ужасе зажал рот лапой, будто хотел сдержать забравшегося туда демона. В последний раз подобный повелительный голос кот слышал, не далее как вчера, в оккупационной администрации. - Да, простите, херр Франтишек. Сорвался. Знаете, ведь эта эмаль - всё, что у меня есть, ну вот и я дал маху, как говорится... Простите ради всего святого, больше не повторится. - С виноватым видом бубнил пан Мулька, сморкаясь и вздыхая. - О чём речь, пан Мулька? Всё в порядке. И не стоит называть меня "херр" Франтишек, вы ведь ещё моему прадеду эмаль продавали. - Кот чувствовал себя жутко неловко, едва ли не сильнее, чем сам торговец. К его горлу подступил комок шерсти. - Так мне можно называть вас просто Франтишек? Ну чтож, спасибо. - Пан Мулька высморкался в последний раз, спугнув голубей и гжебегов на три квартала в округе, отложил грязную тряпку и дежурно улыбнулся, растягивая свои старые морщины на щеках. - Могу быть чем-нибудь полезен? Или вы, так сказать, просто по доброте душевной зашли мне помочь? - Есть у меня к вам одно дельце... И называйте меня на "ты", ладно? - Эмалировщик с энтузиазмом кивнул. - Так вот, дело такое... У меня, знаете ли, тромбон... потёрся. Большой кусок эмали отвалился. Вот, смотрите. Тромбонист протянул торговцу свой инструмент. Торговец бережено принял повреждённый тромбон из хвсота Франтишека, хотя и не смог скрыть наполнившего его до кончиков усов отвращения при виде громадного уродливого пятна. - Это где ж ты... вы... ты его так? Хотя это не моё дело, замолкаю. - Дело житейское. - Фыркнул кот. - Всего лишь заслонился от летящего рулона наждачки. - Бывает, бывает. Вечно летают вокруг эти дьявольские рулоны, совсем жизни никакой от них не стало, верно? Но это всё не моё дело. Вам, наверное, надо заменить эмаль? - Да, именно так. - Коту надоело постоянно поправлять чересчур угодливого торговца, и он решил смириться с обращением на "вы". - К вечеру успеете сделать? - О чём речь! Да я немедленно пойду выполнять ваш заказ! И эмаль самую лучшую выберу, так и знайте. Даже у сиамского императора нет такой эмали! Я имею в виду, если бы у него была эмаль, то не такая. - Пан Мулька вытер вспотевшие ладони ладони о фартук. - Вы сколько готовы предложить? - А сколько вы попросите? - Поинтересовался кот. - Ну... так бы я взял сто крон, но учитывая ваш исключительно благородный поступок, ограничусь пятьюдесятью. - Произнёс торговец, делая шаг вбок и заслоняя спиной какую-то висящую на стене табличку. - Пятьдесят крон! - Присвистнул кот. - Недёшево берёте! - Я таких скидок в жизни никому не давал и больше не дам. - Заверил покупателя эмалировщик. - Даже сиамскому императору не дам. Если ему случится, конечно, побывать в моей лавке. Франтишек почесал за ухом. С одной стороны, у него чесались лапы поставить торговца на место. С другой, опять прибегать к жутковатой ауре своих покровителей ему совсем не хотелось. Это походило на контракт с дьяволом - перспективы открываются широчайшие, но вот душу уже не вернёшь. Сатана никогда ничего не даёт задаром. - "Да ладно, немцы, конечно, те ещё типы, но до Дьявола им далеко. Я же не слизней расстреливаю, в конце-то концов!" - Мысленно оправдал себя Франтишек и произнёс: - Пан Мулька, мне кажется, ваши цены несколько завышены по отношению к единому ценовому реестру, установленному Рейхскомиссией по эмали и малогабаритной посудой. Вы хотите, чтобы я... - Пять крон. - Выпалил пан Мулька, не дожидаясь конца предложения. - Я готов предложить двадцать. - Успокоил торговца кот. - Нет, мне лишнего не надо... но пятнадцать крон, пожалуй, не лишние. - В короткой внутренней схватке победила всё-таки жадность, и вскоре вслед за тромбоном в руки эмалировщика перекочевала горсть монет. - Заходите ко мне в три часа! Ваш тромбон будет как новенький. Франтишек кивнул и направился к двери. На полпути его остановил оклик: - И ещё одна маленькая просьба, если можно. Не рассказывайте гауляйтеру о моём рецепте форшмака, ладно? - Заискивающе улыбнулся пан Мулька, спрятав большие пальцы за лямками фартука. - Даже если бы я мечтал поведать о нём гауляйтеру, всё равно он вряд ли заинтересовался бы подобными мелочами. - Попытался пошутить Франтишек, но увидев, как стремительно бледнеет эмалировщик, поспешил исправиться: - Конечно, мой рот на замке. Ну, бывайте, пан Мулька! - До вечера, герр Франтишек! - Сквозь скрип закрывающейся двери услышал тромбонист, и эти слова заставили его поморщиться не хуже несмазанных петель. Обернувшись, кот увидел перед собой уже успевшую надоесть улыбчивую физиономию. - Херр Фран-ти-шек! Как вам покупленйе? - Наклонив блестящую как медь круглую голову набок, поинтересовался Нейербаумштрассетрост. - В куда приказивайт фезти? Кот нервно огляделся под сторонам, подыскивая подходящую водосточную трубу для бегства, но как назло поблизости не было ни одной. Тяжко вздохнув, кот решил, что день-деньской бегать по городу от навязчивого шофёра слишком утомительно, смирился со своей судьбой и одним прыжком запрыгнул на пассажирское сиденье. - В булочную пана Сдобы, пожалуйста. И остановите за два квартала от неё, у фонаря Старого Кшепешки. Вы знаете, где это? - Конетшно! Праги карте виутшил я как свой пйат палец! - Немец распахнул дверь, забрался в машину и завёл мотор.
Франтишек свернулся на мягкой тёплой коже пассажирского сиденья. - Пожалуй, немцы всё же знают толк в комфорте. - подумал он, устраиваясь поудобнее и даже тихонько замурлыкал от удовольствия. Мотор взревел, машина тронулась. Удивительно, но сейчас тромбонист находил даже нечто притягательное в рёве мотора, напоминавшем коту о его диких сородичах, оглашавших джунгли, допустим, Бангалора таким же мощным и уверенным рёвом. Ханс принялся насвистывать какую-то народную баварскую мелодию, что удавалось ему куда лучше, нежели речь по-чехословацки. Грозный рёв мотора и беззаботный свист образовывали некую дисгармонию, не ускользнувшую от тонкого слуха тромбониста, однако это ему даже нравилось - чем-то походило то ли на джаз, то ли на блюз. Убаюканные сочетанием этой причудливой мелодии, изящно сочетавшейся с окружающим шумом полуденной Праги, кошачьи глаза начали слипаться. Кот разбирался в марках машин куда хуже, чем в сортах молока, но не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять: автомобиль, выделенный ему гауляйтером, обладал превосходными техническими характеристиками. Он пронёсся по булыжной мостовой проспекта Сельдечки без единого намёка на тряску, элегантно лавируя между гжебегами, которые, как известно, не признавали правил дорожного движения. Франтишек всё ещё пытался глядеть по сторонам, но пролетающие мимо пешеходы, гжебеги, до боли знакомые уголки Праги уже начали сливаться в единое, пёстрое пятно. Полуденная дрёма взяла верх, кот протянул лапы и с наслаждением капитулировал перед негой. Почему-то Франтишеку опять снились гжебеги.
Должно заметить, притом обязательно шёпотом, чтоб не разбудить кота, заслужившего минуту покоя, что гжебеги жили в Праге всегда. Притом в таких количествах, что некоторые острословы даже подозревали, что это Прага живёт в гжебегах. Каждое старое строение в Праге было насквозь пронизано ходами, прорытыми гжебегами, а каждая новая постройка - непременно будет ими испещрена в самом скором времени. В общем-то Пражане привыкли к гжебегам и считали их... гжебегами. Просто гжебегами. Это же так естественно! Например, непременно поставит в тупик жителя Праги неуклюжий вопрос чужестранца: "А на кого же похожи эти ваши гжебеги?". "Да как на кого, на обычных гжебегов, конечно!" - ответит вам пражанин. Да и не глупо ли это, описывать гжебегов? Никому же не приходит в голову с умным видом писать, что у собаки - четыре лапы и хвост. А сами гжебеги вечно слишком заняты, чтоб отвечать на вопросы. Они непрестанно мельтешат по улицам, неожиданно появляясь из-под мостовых, бегают по крышам, балконам и карнизам безо всякой страховки, попутно поправляя отвалившуюся штукатурку. Говорят, если бы не труд гжебегов, древняя Прага давно бы развалилась по частям. При этом у гжебегов решительно нет времени на соблюдение каких-либо правил или законов! Не то, чтобы гжебеги когда-либо кого-то били или грабили, но правила дорожного движения, право частной собственности и прочие глупости в том же духе для них не существовали. Единственную попытку призвать гжебегов к порядку в конце 15-го века предпринял император Леопольд Крохобор. Сначала он обязал гжебегов платить подушный налог. Но гжебеги не знали, что такое налоги, да и денег у них отродясь не водилось. Тогда император приказал бросать всех гжебегов-неплательщиков в темницу, но это было то же самое, что пытаться удержать воду в решете. Наконец, Леопольд взъярился и велел казнить гжебегов, однако, за день до вступления указа в силу, император бесследно исчез. Однако, не зря говорят, что из всякого гжебега есть исключение. Действительно, очень редко некоторые гжебеги внезапно начинали расти и обретать человеческие черты, пока окончательно не превращались в обычных, хоть и несколько низкорослых, людей. Говорили, что в процессе трансформации эти гжебеги сбрасывали своё старое сознание, заменяя его человеческим, а потому в дальнейшем не могли пролить ни капли света на загадки своих бывших сородичей-гжебегов. Их называли падшими гжебегами и таким был, например, пан Крчик. Впрочем, некоторые ксенофобы уверяли, что падшие гжебеги - шпионы. Учёные же утверждали, что гжебеги находятся в некоем симбиозе с Прагой. Впрочем, их утверждения основывались на голословных теориях, ведь ни одному учёному ещё не удавалось изучить ни одного гжебега.
А пока мы предпринимали этот краткий экскурс в историю, Франтишеку снилось, что серая тень покрывает бескрайнее море гжебегов, изменяя черты каждого до неузнаваемости. Гжебеги издавали звуки (что было бы совершенно фантастично наяву!) и эти звуки сливались в жалобную песню, подобной которой тромбонист ещё не слышал. - Херр Фран-ти-шек! - ткань дремоты коты разрезал радостный голос шофёра- Херр Фран-ти-шек, ми ест приехаль куда фы говорилить!
Кот нехотя разлепил глаза, и, прищурившись, огляделся вокруг. Машина была припаркована у кирпичной стены костела прямо напротив знаменитого ажурного фонаря, который поставил Праге богатый помещик Старый Кшепешка. За крышами домов виднелся зеленоватый от патины шпиль дома Жижици, отмечавший начало улицы Снитков. - Херр Фран-ти-шек, йа прифозит фас прафельн? - Поинтересовался Ханс. - Да, то, что надо. - Кот зевнул, потянулся и соскочил и выскочил из машины через услужливо распахнутую шофёром дверь. - Я ненадолго, подожди меня здесь. - Есть! - Выпалил немец, лихо перекинул через плечо винтовку и чеканным шагом зашагал туда-сюда вдоль автомобиля, охраняя государственное имущество. Пожав плечами, кот ещё раз вытянулся в дугу, разминая затёкшие мышцы, и засеменил к лавке пана Сдобы. Его несколько тяготило отсутствие привычного тромбона в хвосте, Франтишек попытался просто болтать хвостом из стороны в сторону, как прочие коты, но получалось это у него страшно неуклюже. К счастью, идти было недалеко, и через пару извилин кривых пражских улиц из-за угла выплыла родная улица. Рабочие усердно стирали каракули вчерашнего визитёра с двери подъезда. - Эй, дружище, постой-ка! - Окликнул кота один из них. - Это не вы ли будете пан Франтишек? - Ну я, а что? - Неохотно обернулся кот. - Чем могу быть полезен? - Что же это за вещи такие про вас на дверях пишут? Вам-то, поди, всё равно, а честным людям потом замазывать... - Рабочий грязной рукавицей промокнул пот со лба. Кот тяжко вздохнул. Будь сегодня самый обычный день, по которым он так соскучился, тромбонист извинился бы перед красильщиками и даже отсыпал им немного мелочи за работу. Но переживания трёх прошедших дней слишком сильно давили ему на плечи, и рабочих хотелось просто послать на все четыре стороны. - А вам, я так понимаю, нужны от меня какие-то услуги? Сейчас, погодите, достану блокнот... - Кот демонстративно полез в карман пиджака. Рабочие сразу побледнели и с удвоенным рвением вернулись к работе. - Нет-нет, херр Франтишек, ничего такого. Моё имя Петер Кажуватка, кстати... - осмелился проямлить самый смелый из красильщиков, прежде чем окончательно вжать голову в плечи и отвернуться. Кот презрительно фыркнул - его разочаровало раболепие рабочих. А может, это было нечто вроде презрения к потным, вымазанным в краске амбалам? Тромбонист не знал, и вряд ли этим занята была его голова. Пройдя ещё пару шагов, он очутился у дверей лавки пана Сдобы, в которую и вошёл... ...бы, если бы не налетел на чью-то железобетонную ногу на пороге. Взвизгнув, кот отпрыгнул в сторону, шерсть на ушибленном лбе поднялась дыбом. Насупив усы, кот поднял взгляд вверх, чтобы посмотреть, кто это так грубо шастает по лавке пана Сдобы. Грозно растопыренные усы резко обвисли, когда грозный взгляд напоролся на надвинутый на подозрительно знакомые сросшиеся брови котелок. - Товарищ Франтишек! - Громыхнул товарищ Книтек, хватая кота за лацканы пиджака и втягивая в душистый полумрак лавки. - И я рад вас видеть, товарищ Книтек. - С усилием разжав мозолистые пальцы подпольщика на своём пиджаке проговорил тромбонист. - Немецкая овчарка тебе товарищ! - Провизжала из тени пол котелка знакомая летучая мышь. - Теперь ты за всё заплатишь, мерзкая капиталистическая морда немецкого фашизма! - Спокойно, товарищ э-э... спокойно! - Осадил зарвавшегося мыша Книтек. - Товарищ Франтишек, твоё поведение требует объяснений! Как посмел ты прогнать нашего человека? Уж не поддерживаешь ли ты на самом деле фашизм? - Неуклюже сидящий на голове подпольщика котелок так и светился недоумением. - Разумеется нет! Франтишек всегда... - Начал было пан Кнедлик, но зловещий шорох съезжающего на глаза котелка заставил его подавиться последней фразой. Тромбонист тоже почувствовал себя неуверенно, но всё же гораздо лучше, чем в прошлый раз. Вероятно, за сегодняшний день он успел уже немного привыкнуть вести себя развязно в самых разных обстоятельствах. - Сперва спросите своего приспешника. - Ответил кот, запрыгивая на стоящий рядом плетёный стул. - Он вломился ко мне, как какой-то немецкий штурмовик, а теперь требует пролетарской солидарности.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 0
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума